Мохаммад подошел к ней, наклонился.
Русского языка он не знал, поэтому спросил на английском:
– Тебя покормили ужином?
Девушка говорить не пожелала.
Зато другая, владевшая английским, резко заявила:
– То, что нам принесли, нельзя назвать ужином.
– Разве я с тобой разговариваю?! – вскипел Мохаммад.
Та надула пухлые губки и замолчала.
Мужчина прикоснулся к плечу Ларисы, погладил ее волосы. Она не шелохнулась и не произнесла ни слова.
– Спроси, есть ли у нее просьбы или пожелания, – не отрывая взгляда от русской красавицы, сказал Гурди. – Я могу исполнить все – например, накормить вкусным ужином, обеспечить душ, хорошую одежду и ночлег в чистой удобной кровати.
Темноволосая девушка перевела его фразы.
Но Лариса лишь качнула головой. На ее лице не было ни эмоций, ни живых красок.
Он провел ладонью по согнутой коленке женщины, едва прикрытой подолом темной юбки, коснулся пышной груди и нащупал сосок через тонкую ткань накидки.
Лариса съежилась в комок, прижалась к стене, вдруг выбросила вперед маленький кулачок и попала мужчине в пах.
Мохаммад взвыл, сложился пополам и упал на колени. Фонарь покатился по полу, выписал дугу и замер, освещая посрамленного главаря боевиков.
Удар вышел несильным, но невероятно точным и болезненным. Встать он смог только через минуту.
Его правая рука нервно нащупала рукоятку пистолета. Гурди вытащил оружие из кобуры, передернул затвор и приставил ствол к голове Ларисы. Указательный палец напрягся.
Внезапно Гурди подумал: «Если я сейчас выстрелю, то все мучения для нее закончатся. Быстро и безболезненно. Нет, она заслужила страдание и получит его сполна!»
Он мягко спустил взведенный курок, перехватил пистолет поудобнее и занес его над головой.
Удар рукояткой пришелся в висок Ларисы. Потом главарь бандитов несколько раз пнул ее ногой. Досталось и брюнетке, сидящей рядом с подругой. Та охнула и сразу завалилась набок.
Лариса прижала ладонь к кровоточащему виску, что-то громко сказала боевику и склонилась над двоюродной сестрой.
В соседней камере послышались шум, возня, хлипкая дверь начала ходить ходуном. Русские мужчины услышали, что в камере женщин происходит какая-то беда, и что-то возмущенно кричали.
Мохаммад вышел в коридор под единственную лампу, поднял пистолет и дважды выстрелил в дверь мужской камеры. Шум и крики сразу прекратились.
Гурди поморщился, потер ушибленное место в паху и приказал Вахиду, стоявшему рядом:
– Позови сюда остальных!
Тот побежал по коридору к выходу, и вскоре перед Гурди предстала вся смена: начальник караула Анвар, пожилой Салман, Вахид и еще один молодой боевик.
– Вы ведь скоро сменяетесь? – злорадно посмеиваясь, спросил Гурди.
– Да, смена должна подойти минут через пять, – ответил за подчиненных начальник караула.
– Салман, у тебя давно не было женщины?
– Да, уже третий месяц пошел, – ничуть не смутившись, ответил пожилой мужчина.
Мохаммад направил фонарь внутрь женской камеры и нащупал лучом брюнетку, стонавшую от боли.
– Посмотри на нее. Устроит?
– Славная женщина. Немного напоминает мою покойную жену. Но она ведь не мусульманка.
– Во время войны с неверными некоторые каноны не грех и нарушить. Так что ничего страшного, Салман. Эти женщины нам больше не нужны. Темноволосая в твоем распоряжении. Если заупрямится, перережь ей глотку! Или вообще отсеки голову. Я разрешаю.
То же самое он громко повторил по-английски, чтобы услышала и поняла брюнетка.
Салман растерянно кивнул, поправил на плече ремень автомата и спросил:
– А что делать со второй?
– Вторую я дарю твоим друзьям, охранникам, свободным от несения караульной службы.
Молодые воины удивленно переглянулись с начальником караула.
– Вы не ослышались, – подтвердил сказанное Гурди. – Сейчас придет ваша смена и займется охраной мужчин. А вы заберете эту светловолосую шлюху и отведете к себе. Вас ведь разместили в помещении над гаражом, верно?
Анвар кивнул.
– Вот и отлично. Можете от души попользоваться ее телом до утра. А мой человек снимет все это на камеру.
Охранники заулыбались, а молодой Вахид с горевшим взглядом выпалил:
– Мохаммад, разреши мне ее отконвоировать?
Тот подошел к нему вплотную, насмешливо посмотрел сверху вниз.
– Она тебе тоже понравилась?
– Не поверите! Я таких встречал только в центре Багдада, когда однажды туда приезжал с отцом.
– Что ж, отконвоируй. Только доставь ее до гаража живой. Твоим товарищам она тоже понравится.
– Что это? – спросила по-английски Светлана.
Пожилой охранник ответил ей на непонятном языке. Она поняла только одно слово – «арак». Так назывался алкогольный напиток, самый известный в арабском мире.
Пить она отказалась. Тогда боевик несколько раз ударил ее наотмашь по лицу и опять сунул под нос пиалу.
Света с отвращением сделала два глотка. Арак источал запах винограда и аниса, а по крепости находился между водкой и выдержанным вином.
Голова женщины раскалывалась после побоев, в конечностях ощущалась слабость. Лариску несколько минут назад увели боевики. Потом в камеру по-хозяйски вошел этот старый тип, поставил в угол керосиновую лампу, прикрыл дверь и грубо заставил Светлану сесть. Он устроился рядом с ней, достал из кармана бутылку с араком, маленькую пиалу, налил в нее спиртного, выпил. Теперь этот мерзавец заставлял пить Светлану.
После нескольких минут общения с грязным стариком, как мысленно назвала она лысеющего охранника, ей стала ясна цель его визита. Сидя рядом, он поглаживал ее коленку и что-то приговаривал противным ласково-приторным голоском. Потом темными крючковатыми пальцами стал расстегивать пуговицы старенькой темной кофточки.
От старика дурно пахло давно немытым телом. К седым волосам реденькой бороды прилипли кусочки пищи.
Света с отвращением оттолкнула его руку, дернула ногой. Содержимое пиалы расплескалось.
Боевик снова сменил маску, и из доброго дедушки превратился в агрессивного и злобного старца. Выкрикивая на своем языке ругательства, он вскочил, выдернул из голенища высокого ботинка нож. Схватил женщину за волосы, откинул назад ее голову и приставил лезвие к горлу.
Сил кричать или сопротивляться у Светы не было. По ее телу пробежала волна липкого страха, но остроты и леденящего ужаса в нем уже не было. Давала о себе знать нечеловеческая усталость, раздавившая психику. К тому же Светлана уже не верила в спасение. Мужчины, которые могли бы за них заступиться и защитить, содержались в соседней камере и сами нуждались в помощи.
