– Нет, – обреченно покачал Виталик головой. – Зато любил бы больше жизни… И всю жизнь на руках носил бы…
– Ладно, давай инструктируй, – прервала его излияния Лика. – Сам говоришь – торопиться нужно.
Следующие несколько минут он посвящал ее в детали своего плана.
– А теперь давай бей! – приказал он, вложив ей в руки деревянную дубинку. – Не бойся!
– А вдруг я тебя убью? – испуганно округлила глаза Лика.
– Не убьешь, – успокоил ее Виталик. – Бей! Если не хочешь попасть к нему в лапы.
Напоминание о Яровом придало ей решимости, и она что есть силы обрушила деревяшку Виталику на голову. Тот несколько секунд изумленно смотрел на нее остановившимися глазами, потом со стоном рухнул к ее ногам.
– Прости меня, Виталечка, – прошептала Лика, опускаясь перед ним на колени.
Приложив ухо к его груди и услышав равномерный стук сердца, немного успокоилась. Осторожно перешагнув через новоиспеченного друга, она выскочила из комнаты.
Прижимая к груди руку с зажатыми в ней ключами, Лика осторожно спустилась на первый этаж и, не заметив ничего подозрительного, вышла на улицу.
Как и обещал Виталик, «девятка» стояла у раскрытых настежь ворот и терпеливо ждала свою хозяйку.
– Ну, давай, малышка, не подведи! – вставляя ключ в замок зажигания, прошептала она.
Плавно тронув машину с места, Лика заметила боковым зрением, как в окнах первого этажа зажегся свет. Очевидно, шум мотора разбудил одного из незадачливых охранников.
– Пока, ребятки, – заулыбалась она, выезжая за ворота. – Думаю, что встретимся не скоро…
Анатолий Николаевич стоял на балконе и разглядывал усеянное звездами небо. Занятие это он очень любил, знал названия многих созвездий и с легкостью отыскивал их на небо-склоне. Если и случалось что подзабыть, открывал любимый астрономический справочник и восполнял пробел.
Но на этот раз его восторженное созерцание небосвода было прервано требовательным звонком в дверь.
– Кто бы это мог быть? – пробормотал он вполголоса и, озадаченно взглянув на часы, двинулся в прихожую.
К тому времени, когда он достиг входной двери, звонок нажали еще пару раз.
Раздражаясь все больше и больше, Анатолий Николаевич, игнорируя дверной «глазок», распахнул настежь дверь и остолбенел… И было от чего: на пороге, почти совершенно обнаженная, стояла молодая девица. Единственным серьезным и цельным одеянием на ней была бейсболка, надетая козырьком назад. Все остальное представляло собой узкие полоски ткани, не сдерживающие буйства юной плоти.
– Здорово, дед, – пахнула она на него густым перегаром. – Что остолбенел?.. Не нравлюсь?..
Последний вопрос она сопроводила таким непристойным жестом, что бедный Анатолий Николаевич схватился рукой за сердце.
– Вам кого, уважаемая?.. – спросил он наконец, немного справившись с сердцебиением. – Вероятно, вы ошиблись?..
– Ни хрена, – икнула поздняя гостья, отправляя в рот жевательную резинку. – Мне нужны твои соседи. Вон из той квартиры напротив.
– Так и звоните туда!.. – отчеканил Анатолий Николаевич, сердито сдвинув брови. – И на всякий случай на часы взгляните…
– Это ты к чему? – повела мутными глазами девица.
– Это я к тому, что время для визитов не совсем подходящее. Да и вид у вас, мягко скажем, неприличный…
– А мне плевать, – вспылила вдруг она. – И на время – у меня его нет ни хрена, и на вид мой – братве нравится… А в квартиру напротив я уже звонила и не один раз, соседи твои отсутствуют…
– Помилуйте, леди!.. – Анатолий Николаевич сделал безуспешную попытку прикрыть дверь. – Я-то здесь при чем?!
– Вот это уже ближе к телу, – глупо захихикала она, извлекая откуда-то из-под лоскутков сложенную вчетверо бумажку. – Передать нужно кое-что…
– Что это?! – как можно строже спросил он, глядя на маленький белый квадратик, которым нахальная девица помахивала перед его носом.
– Записка… – громко лопнул пузырь жевательной резинки, надутый ее ярко накрашенным ртом. – Передать нужно, и как можно быстрее…
– Какая записка?.. – почти прокричал Анатолий Николаевич, вконец теряя терпение. – Кому?! О чем?! От кого?! Вы можете выражаться яснее, без ваших вульгарных штучек?!
– Могу. – Игнорируя его брезгливую гримасу, она слизала клочья жвачки розовым язычком. – Записку передашь бабе… В ней, в записке то есть, не в бабе…
Девица зашлась хриплым смехом. Анатолий Николаевич снял очки и принялся протирать и без того чистые стекла полой вельветовой куртки.
– В записке телефон, по которому меня можно найти, – оборвала она наконец смех.
– Сомневаюсь, что она захочет с вами общаться, – недоверчиво покачал он головой.
– Захочет, – девица сунула бумажку ему в руки и нетвердой походкой двинулась к лифту. На полдороге она внезапно остановилась и, в очередной раз икнув, обронила: – Я знаю кое-что такое, что представляет для нее интерес… У нее от этого шары на лоб полезут, будь уверен, дед…
Захлопнув дверь, Анатолий Николаевич смог наконец перевести дыхание.
– Вот ведь нечисть какая, – бормотал он, водружая очки на нос. – Такие женское имя лишь порочат…
Аккуратно развернув записку, словно она могла сломаться на сгибах, Анатолий Николаевич принялся сосредоточенно ее изучать. Затем, недоуменно пожав плечами, сунул бумажку за зеркало в прихожей и, глянув на часы, поспешил на балкон, к своему любимому телескопу…
– Вот она!.. – прошипел водитель, углядев в темноте смутный женский силуэт.
– Пусть подойдет поближе… – лениво процедил его спутник. – Куда она денется с подводной-то лодки?..
– Это точно… – вновь прошипел сидевший за рулем и принялся опускать боковое стекло.
Как только девушка поравнялась с машиной, он пропел гнусавым голосом:
– Не подвезти, красавица?
– Отвали… – пьяно отмахнулась девица, споткнувшись на ровном месте.
– А что так?.. – не унимался он, трогая машину с места и следуя за ней. – Посидим, потолкуем…
– Пошел ты… – Она сделала слабую попытку обойти автомобиль, но в этот момент задняя дверь распахнулась, и сильная рука, ухватив ее за талию, рванула что есть силы на себя.
Больно стукнувшись головой, девица нырнула в гостеприимно распахнутую дверь и обомлела…
– Ты?.. – наконец смогла выдохнуть она.
– Я… – самодовольно заухмылялся говоривший. – Не ожидала?..
– Нет, – замотала она отчаянно головой. – Зачем я тебе?..
– Поговорить нужно… – Мужская рука больно схватила ее за подбородок и развернула к себе. – Будешь лапочкой, пойдешь спать домой, а нет… не обижайся.
