– Какую сестренку? – непонимающе уставилась она на него. – Ты мне ничего не рассказывал.
– Садись, расскажу…
Она села рядом с Гриней на диван, прижалась к его надежному плечу и в течение часа слушала историю его жизни, время от времени прерывая ее судорожными всхлипываниями.
История эта была печальна, но не необычна…
В восемнадцать лет Григория забрали в армию. Дома осталась старая мать с шестнадцатилетней сестренкой. Первое время все складывалось хорошо, но потом из дома стали приходить тревожные известия. Мать писала, что Аленка отбилась от рук, водится с дурной компанией. Гриня забросал сестру письмами с просьбой слушаться маму и так далее…
Все его советы канули в пустоту, потому что через год службы мать написала ему, что Аленку осудили на три года за хулиганство.
Такого горя мать не выдержала и умерла. Приехав на похороны, Григорий был сломлен другим известием: в колонии во время драки ударом в висок его единственная сестра была убита.
– Пришлось вместо одного два гроба в землю закапывать, – печально закончил Григорий. – Жизнь как будто оборвалась для меня. После армии не хотел даже возвращаться, да дом жалко… А когда тебя увидел, что-то перевернулось у меня в груди. Ты волчонком смотришь на всех, тряпочки свои подбираешь с земли, руки трясутся. Меня проняло… Не смог я мимо пройти. Окажись с Аленкой кто-нибудь рядом в тот момент, может, она и была бы жива…
– Прости меня, Гринечка! – прошептала Лика опухшими губами.
– Ладно, сестренка, забудем, – ободряюще улыбнулся он ей в ответ. – Выучу тебя да замуж отдам за хорошего человека.
– Не хочу я замуж! Насмотрелась я на этих мужей! Мать их каждый квартал меняла.
– Я же сказал – за хорошего человека, – засмеялся Гриня. – Давай спать укладывайся.
Лика пошла в свою комнату, но на полдороги остановилась и осторожно спросила:
– Гриня, а этот человек, ну тот, что приходил, он очень опасен?
– Он – нет, но за ним стоят опасные люди, – прищурился ее друг. – Не забивай свою головку чем не надо. Тебе еще два экзамена в институте сдать предстоит, вот и готовься. Поняла?
– Поняла, только…
– Что «только»? – перебил он ее уже сердито. – Я сказал – не твоего ума это дело!
– Боюсь я!.. Вдруг с тобой что-нибудь случится… – Слезы снова закипели у нее в глазах. – У меня же никого, кроме тебя, нет. Мать вон только обрадовалась, что избавилась от меня.
– Лика! – тяжело вздохнул Гриня. – Иди спать! Все будет как надо!..
Но его словам не суждено было сбыться. Имея очень упрямый характер, Гриня и не подумал подчиниться требованиям больших ребят. Все так же совершая налеты на фермеров, он совершенно забыл об опасности.
Она подстерегала его поздним сентябрьским вечером в одной глухой деревушке.
Довольные результатами своей очередной вылазки, ребята потихоньку ехали по едва заметной лесной тропинке на своих мотоциклах и не сразу сообразили, что треск, внезапно раздавшийся из зарослей, не что иное, как автоматная очередь.
Поднялась страшная паника. Ребят расстреливали в упор. Треск мотоциклетных моторов смешался со стонами раненых и криками живых.
Все произошло в считанные минуты. Расстрел закончился так же внезапно, как и начался.
Еще через некоторое время место происшествия было оцеплено милицией. Машины «Скорой помощи» вывозили мертвых и раненых. Страшная бойня, устроенная конкурирующей группировкой, поразила даже видавших виды милиционеров.
Лика сидела, обложившись учебниками, и с опасением поглядывала на часы. Время, когда Гриня должен был вернуться, давно миновало. Страшное предчувствие потихоньку начало овладевать ее душой.
Разогрев в очередной раз нехитрый ужин, она принялась метаться по комнате. В этот момент и раздался громкий стук в дверь. Когда она шла к выходу, то уже знала – кто за ней.
– Анжелика Владимировна? – взял под козырек милиционер и, удовлетворившись ее молчаливым кивком, приказал: – Одевайтесь. Вам нужно проехать с нами.
Оставив без ответа ее вопросы, он так же уверенно взял ее под руку и повел к ожидавшему их «уазику».
Следующие несколько часов Лику подвергли перекрестному допросу. Здесь присутствовали и «добрый» и «злой» следователь, и еще много других людей, лица которых калейдоскопом проносились в сознании.
Уже под утро, ничего не добившись, они наконец отпустили ее. Она вышла во двор и обессиленно опустилась на скамейку. «С Гриней что-то случилось! – тревожно билось у нее в мозгу. – Нужно пойти и узнать».
Она вернулась и постучалась в окошко дежурной части.
– Чего тебе? – сонно пробормотал молоденький сержантик.
– Меня сейчас допрашивали, – пролепетала Лика.
– Что натворила-то? – подозрительно уставился он на нее.
– Я – ничего. Но мне нужно узнать… Вы не сможете мне помочь?
Очевидно, ее измученный вид не оставил его равнодушным, потому что он, с сочувствием качнув головой, обронил:
– Спрашивай…
– Вы не скажете, что случилось сегодня ночью в городе?
– Банду одну тут расстреляли, – шепотом поведал он ей.
– Кто?! Какую банду?! – холодея от предчувствия, спросила Лика.
– Банду Гришки Еремина. Свои же и расстреляли, кто же еще?
– А что с ним?! С Григорием?! – еле выдавила она.
– Не знаю. Там почти одни трупы. Если хочешь что узнать, кати в больницу.
С этими словами он отвернулся, ясно давая понять, что разговор окончен.
Лика вышла из РОВД и пошла в сторону областной больницы, все ускоряя и ускоряя шаг.
В приемном покое пожилая медсестра, укоризненно покачав головой, сунула ей в руки белый халат и повела длинным коридором в хирургическое отделение.
– Его последним привезли, – рассказывала она по пути. – Один он в живых и остался. Остальных – кого на месте убили, кто по дороге умер, а кто – здесь. Да и он вряд ли выживет… Уж больно сильно изрешетили.
Слова медсестры с трудом доходили до ее сознания. Перед глазами мелькали лица молодых парней, многие из которых собирались этой осенью в армию.
«Зачем им все это было нужно?! – мысленно стонала Лика. – Зачем?!»
– Ты что – не слушаешь меня? – обиженно спросила медсестра.
– Нет, нет! Что вы, – поспешила она исправить положение.
– Вот в этой палате он, – кивнув на белую дверь, пояснила она. – Может, уже и умер, я не знаю.
Она равнодушно пожала плечами и, широко зевнув, ушла.
Лика потянула на себя дверь, та со скрипом открылась, представив ее взгляду страшную картину.
