На больничной койке, весь в окровавленных бинтах, лежал Гриня. Дыхание со свистом вырывалось у него из горла, каждый раз вздувая кровавый пузырь в уголке рта.
Она подошла ближе, рухнула на колени и зарыдала в голос. Сколько прошло времени, трудно сказать, но в чувство ее привело то, что кто-то осторожно трогал ее за плечо. Лика подняла голову и сквозь пелену слез увидела пожилого врача, который делал ей знаки следовать за ним.
– Кто он вам? – усадив ее в ординаторской на диван и сунув в руки стаканчик с валерьянкой, спросил он. – Муж?
– Нет, – покачала головой Лика, – брат… Скажите – у него есть шанс?
Врач поднялся и, сунув руки в карманы белого халата, задумчиво на нее уставился.
– Не могу ничего сказать определенно, – после паузы сказал он. – Если до утра доживет, попробуем прооперировать. А сейчас…
– Спасите его, пожалуйста!!! – еле слышно прошептала Лика. – У меня никого нет, кроме него!!! Спасите его!!!
До сих пор остается загадкой – было ли это чудом или чем еще, но Григорий выжил…
За те четыре месяца, что он провел на больничной койке, его прооперировали три раза. В результате, в январе выйдя из стен больницы, он имел протез вместо правой ноги до колена и пенсионное удостоверение инвалида первой группы.
Но страшнее физических увечий была для него боль за погибших ребят. Вину за их смерть он полностью взвалил на себя.
– Я никогда себе не прощу!!! – шептал он сквозь слезы, лежа дома на койке. – Как я смогу жить после всего этого?!
И, видя испуганный взгляд Лики, гладил ее по голове слабой рукой и утешал:
– Не бойся, сестренка! Я не уйду, пока не устрою тебя в этой жизни.
Последним он занялся всерьез и основательно. Не позволив перевестись на вечернее отделение, Гриня живо интересовался ее успехами и неадекватно реагировал на институтских друзей.
– Не нужны тебе эти босоногие мальчики, – ворчал он, провожая Лику на вечеринки. – Кроме разочарований в жизни, от них ждать нечего…
Надо сказать, что слушалась она его беспрекословно. После занятий спешила домой, а молодежные вечера и дискотеки посещала крайне редко и неохотно.
Все свободное время помогала Григорию по дому и хозяйству. Последнего он развел полное подворье.
Милиция долго не оставляла Гриню в покое, но потом обреченно махнула рукой: никаких заявлений от пострадавших не поступало, а разборки в современном мире – дело обычное.
Как только дело было закрыто, Григорий занялся сельским хозяйством. Мотаясь по всему району на своей рваной машинешке, он ухитрялся запасаться кормами и содержать в своем дворе дюжину голов скота.
– А учить тебя на что буду? – огрызался он в ответ на ее ворчание. – Это легальный бизнес, ничего противозаконного.
Возразить ей было нечего. Но, видя, как он надрывает остатки здоровья, она не могла оставаться равнодушной.
Лика приняла решение и втайне от него стала подрабатывать в институтской лаборатории. Свои долгие задержки объясняла возросшими нагрузками. Гриня подозрительно косился на нее, но молчал.
Дни шли за днями, отсчитывая недели, месяцы и годы. Их монотонное течение нисколько ее не удручало. Лика была по-настоящему счастлива.
Впервые за долгое время у нее был настоящий дом, где ее любили, ждали и где о ней беспокоились.
Соседи давно перестали ломать голову над их отношениями и иначе как братом и сестрой не называли.
Несколько раз за эти годы Лика встречалась с матерью. Встречи носили случайный характер и ничего, кроме досады, не вызывали.
– Ишь, сучка, как вырядилась, – злобно роняла она ей вслед. – Неплохо пристроилась. Нет бы о матери позаботиться, так она вся в папашу своего – в ученье вдарилась.
Гриня, хромавший рядом с ней, молча брал Лику под руку и уводил подальше со словами:
– Не обращай внимания. Пусть злится…
И все было бы прекрасно, если бы не Гринино непроходящее желание выдать ее замуж.
Лика сердилась, взрывалась, но он был непреклонен:
– Не дай бог случится что со мной, с кем ты останешься?
Такой мысли она допускать не хотела, поэтому с особым рвением принималась помогать ему и с удвоенным вниманием следила за его здоровьем.
Защита диплома прошла с блеском. По этому поводу они устроили с Гриней праздничный семейный ужин, который затянулся у них за полночь. А через день, как водится, Лика пошла искать себе работу. Но это оказалось не таким уж простым делом.
Ее внимательно оглядывали, вели ничего не значащие беседы, потом, пожимая руку, произносили коронное: «К сожалению…», и на этом все заканчивалось.
В течение месяца обойдя весь город в поисках работы, она пришла к неутешительному выводу, что молодые специалисты с дипломом особого образца годятся только на то, чтобы подавать кофе и развлекать гостей руководства приятной беседой.
Гриня приходил в бешенство, узнав об этих предложениях:
– Ты не будешь работать в этих «фирмочках»!
– А почему? Деньги приличные платят.
– Знаю я, за что платят эти деньги! – бушевал он. – Знаю, чем кончаются эти светские беседы!
Закончилось все тем, что Лика устроилась уборщицей в одно из СП по разработке компьютерных программ…
Имея гуманитарное образование, она слабо представляла, чем занимается данное учреждение, но, если учитывать ее должностные обязанности, этого от нее и не требовалось.
Весь свой рабочий день Лика наводила порядок: мыла, пылесосила, поливала цветы и под вечер едва приползала домой.
– Гриня, меня повысили, – сказала она ему однажды и, предупреждая расспросы, иронично закончила: – Перевели… С первого этажа на пятый…
Он сердито засопел, но промолчал. Лика долго не могла понять, с чем связана такая покорность судьбе, пока он однажды не проговорился.
Как-то за ужином, прокашлявшись, Гриня осторожно спросил:
– Лика, сестренка, ты мне рассказала бы поподробнее о работе своей.
– Тебя что больше интересует – размер моего ведра или температура воды? – не выдержав, съязвила она.
– Ну, зачем, – протянул он миролюбиво. – Ты мне о людях расскажи. Людей-то ты видишь.
– Вижу, – буркнула Лика, – в основном ботинки.
– Почему ботинки? – непонимающе уставился он на нее.
– Потому что голову поднять некогда. А еще потому, что там почти мужики одни работают.
– Какие мужики? – оживился сразу Гриня.
– Женатые… – заухмылялась она, сразу поняв, в чем дело.
– Ничего, может, и на тебя один неженатый найдется.
