— Мне нужно догнать архонта и рассказать ему все, что знаю. Наверное, это последнее, что я должен сделать в своей жизни. Помоги мне сесть на лошадь.
Одержимая встала и подвела кобылу Когана к передку повозки, откуда забраться в седло было легче.
Хан невесело усмехнулся — сам он не догадался решить проблему так просто. Поправив седло, эльф, наконец, оказался верхом на лошади. Фиона подала Ханлейту куртку, снятую с мертвого карателя и посох Эверона.
— Он мне не нужен, — отказался Хан.
— Это оружие ария!
— Вот именно.
— Хорошее! Страшное! Не сломанное. Самое лучшее — и все для тебя.
Одержимая выжидательно смотрела снизу. Ханлейт понял, что уехать и оставить ее здесь он не сможет.
— Я не удержу посох, управляя лошадью одной рукой, Фиона. Если хочешь его забрать — неси сама. Садись в седло позади меня.
— Нет, я поеду на лошадке. Она будет бояться, но я заставлю ее бежать.
Одержимая вывела на тракт еще одну лошадь, щипавшую траву в поле, и забралась в седло тем же способом, что и Ханлейт, положив оружие Эверона перед собой. Конь заплясал было на месте, но тут же успокоился, а Хан заметил, как алые капли окропили дорогу. Фиона учила животное послушанию самым жестоким способом — своей магией. Ханлейт решил, что правильнее ничего не замечать. Путешествие в седле оказалось мучительным — от тряски боль проснулась и стала терзать тело с новой силой. Погода испортилась. Словно слетаясь со всех сторон Эймара, бесновался ветер. Меняя направление, он яростно дул то в лицо, то в спину и крутил тяжелые тучи, пронизанные редкими посверками молний. Ханлейт пустил лошадь в галоп, надеясь, что одержимая от него не отстанет. Иногда ему казалось, что дорога плывет под ногами, и тогда кобыла Когана скакала неровно, от обочины к обочине. Вдали то и дело громыхало, а пылевая буря порошила глаза. Впереди мутным пятном показался Велеград. Остановив лошадь, Ханлейт вгляделся в черное небо с воронкой урагана. Она накрыла город и расползалась по окрестностям. Внезапно из центра тучи вырвалась толстая синеватая молния и ударила в землю, куда-то в самый центр Велеграда, окруженного неприступными стенами. Испуганные лошади заплясали на месте.
— Что это было? — пробормотал Хан.
— Мэтр! — уверенно ответила Фиона.
Ханлейт обернулся — глаза одержимой сияли гордостью.
— Эверон?
— Да, мой мэтр — могучий маг! — восторженно подтвердила она, перекрикивая ветер.
— Это невозможно, Фиона. Слишком сильно для ария. Свернем с дороги, поедем к пристани напрямик, — решил Хан.
В одном одержимая права — магия повсюду. Такой концентрации энергии Ханлейт не помнил даже на полях сражений.
Он едва держался в седле. «Если нам и посчастливится найти Моргвата в этом аду, я рухну ему на руки», — подумал Ханлейт, пытаясь разглядеть сквозь морок полоску Ракхайна. Улицы у пристани были пусты и темны, лишь по причалу суматошно носились люди, перетаскивая тюки, привязывая легкий груз, чтобы не снесло ветром. Баржу Ставера отыскали с трудом. Заставленная десятками таких же судов, она прибыла в город давно и пока не собиралась его покидать. Хозяин нашелся в будке.
— Опять Моргват? Друзей у него многовато и все на мое судно ломятся: девчонка, кудрявый парень, а теперь ты — покойник вылитый. Где исхудал так? Аж жуть берет, — мрачно пробурчал Ставер, но выгонять не стал.
Ханлейт присел на табурет у стола. Но большее он был неспособен — только ждать.
— Река гневается, — продолжал говорить хозяин баржи, то ли с Фионой, скорчившейся на полу у порога, то ли сам с собой, — не к добру…
Баржу и впрямь качало. Старое судно протестующее скрипело, где-то на палубе перекатывалась бутылка… Сколько времени прошло в сидении за столом? За дверью стемнело, как к вечеру, хотя на часах было не больше, чем два часа пополудни. Уронив голову на корявые доски столешницы, Ханлейт забылся беспокойным сном и очнулся, когда его подняли в воздух легко, как перышко.
— Не клади эльфа на спину, — сказала Фиона.
— Не кладу.
Хан открыл глаза, встретившись с золотистым сиянием магии Моргвата — с ней архонту было легче его тащить.
— Что? — спросил Ханлейт, вложив в одно слово все терзающие его вопросы.
— Да все, Хранитель. Медный таз. Крышка гроба и камни. Всеобщая панихида. Апокалипсис. Сидеть сможешь?
— Ты нашел Алиссен?
— Нет, я опоздал.
— Мне жаль, это из-за меня. Ее повесили?
— Не знаю, тела не видел. Зубы разожми. Выпей, мать твою!
В горло Ханлейта полилась горькая спиртовая настойка.
— Уходи, Ставер, — архонт обратился к хозяину судна, — бросай все и беги. Тебе не выплыть ни вверх, ни вниз по течению — Ракхайн забит баржами, как мышеловка. Городу конец, этот шторм не остановить. Еще немного — и река переломает все в щепки.
— Зоран у жены в городе. Да и как я судно брошу?!
— Останешься — погибнешь. Решай сам.
Голос Моргвата прозвучал непривычно резко.
— Что с ним такое? Болен? Чем? — вопрос адресовался Фионе, — объясни, я разбираюсь.
Она потащила с плеч Ханлейта куртку. Хан почувствовал жесткие пальцы Моргвата на своем теле. Осмотр оказался болезненным. Архонт молчал.
— Что ты увидел? — не выдержал Хан.
— Тебе нужен настоящий лекарь, а не я.
— Это не ответ.
— У тебя была гангрена.
— Я знаю. Спина заживет?
— Рубцы зажили. Почти. Ты изможден и обессилен, но без горячки.
— Скажи, как есть, — попросил Ханлейт.
Моргват начал говорить после паузы.
— Если бы я вздумал снять с кого-то кожу, я бы сделал это аккуратнее. Повреждены нервы, мышцы и связки, а гниль, поразившая раны, довершила начатое. Особенно пострадала правая сторона. Меч тебе больше не держать, Хранитель. Ты — калека.
Хан крепко зажмурился. Такого приговора он не ожидал.
— Я все равно скоро умру, — прошептал Ханлейт.
— Отлично просто. Я спас труп, а молодая девочка, быть может, погибла!
— Где Эверон?
— Если бы я знал, кто это, подробно бы рассказал.
— Арий, душу которого ты носишь с собой. У него твой меч. Алиссен может быть с Эвероном.
— Да с кем угодно она может быть: даже с Создателем или с Лето. Помнишь болтливого аквилейца, Хранитель? Он тебя не раз поминал.
— Лето жив?
— И весьма упитан! Все, хватит. Я предпочитаю смотреть конец света издали.
Моргват встал, собираясь уходить.
— Тогда прощай.
— Ну, да, «прощай», — передразнил архонт, — ты — прирожденный самоубийца, Хранитель, поэтому старуха с косой до сих пор обходит тебя огородами. Тебя нести или собственные ноги удержат?
