Ненастоящий меч с лязгом вернулся обратно в ножны. Моргват проснулся и сел, щурясь на свет.
— Ты такой же, как я! Как я могла поверить!
— Все же немножко другой, если посмотреть ниже пояса.
Моргват тактично подавил зевок, поднялся и потянулся, осматриваясь по сторонам. Обвинение его ничуть не взволновало.
— Ты — не воин, ты — бродяга!
— А кто-то позавчера представился «приличной девушкой из Дорина». Но я понимаю ход твоих мыслей. В каком-то смысле, сегодня мы говорим на равных, моя милая попутчица.
— «Попутчица»? Я тебе только попутчица? — Алиссен аж задохнулась от возмущения, — я не знаю, куда мы плывем, я ничего не знаю! Ты предложил стать моим учителем, а у самого — поддельный меч!
— Ну, не деревянный же. Для ученицы ты слишком строптивая, Алиссен. Ты сама объяснила, что у нас отношения товарно-денежные, а сейчас чего-то требуешь без оплаты. Если честно, спросонья я не понимаю толком, что конкретно тебе понадобилось. Ты когда меч стащила?
— Знаешь, что?
— Предпочту не знать.
Девушка решительно встала, перехватив оружие Моргвата посередине, и подошла к архонту вплотную.
— Нам с тобой не по дороге! Забирай свой меч, а я возьму сумку Лето!
Ткнув ножнами мужчине в грудь, она резко сорвала с его плеча торбу и отбежала за будку. Моргват мгновенно стал серьезным.
— Отдай ее мне, Алиссен.
— И не подумаю! Я ее в воду выброшу!
Архонт обернулся на хозяев баржи. Ставер и Зоран сидели на корме — именно там у судна располагался руль, происходящее на носу за будкой им видно не было. Тогда Моргват шагнул к девушке, требовательно протянув ладони, вспыхнувшие золотистым светом. Магия потекла вверх от кончиков пальцев; расплавленное золото наполнило вены и сосуды вместо крови, превратив их в причудливые, разветвленные отростки, напоминающие ветви охваченного огнем дерева. Вздулись жилы на шее и лице, желтые искры горячо зажгли глаза. Это выглядело противоестественно и в чем-то отталкивающе: магия архонта и уродовала Моргвата, и украшала одновременно; от него исходила сила, сопротивляться которой было немыслимо. Но Алиссен стояла на месте, прижимая к груди сумку.
— Верни ему, Алис! Не связывайся!
Девушка не послушала Лето. Она и рада была бы отдать торбу, но почему-то не могла. В ней лежало удивительное, притягательное, необыкновенное сокровище, не позволяющее разжать пальцы даже под страхом смерти. Не сводя с архонта взгляда, она сунула руку внутрь сумки и нащупала двойное дно, а в нем таинственный предмет, гладкий и холодный. Ее рука вспыхнула синим и почувствовала мучительную боль, но больно стало не девушке. Напротив, в этот момент она непроизвольно заставила кого-то сильно страдать, но, понимая это, Алиссен не смогла отнять своих пальцев. Она забыла про Моргвата, Лето и вообще обо всем на свете, подчиняясь странному соблазну — распоряжаться чьей-то жизнью, карать или миловать.
Моргват выругался, принял человеческий вид, схватил девушку в охапку вместе с сумкой и повалил на палубу. Лето бросился было ей на помощь, но архонт отбросил его, как пушинку. Угол ящика, на который упал парень, встретил неласково. Из-за паруса появился кормчий и задумчиво почесал в затылке, глядя на подозрительную компанию.
— Вы чего шумите?
— Обнимаемся, — невозмутимо ответил архонт, сидя на палубе и прижимая Алиссен к себе.
— Я упал, меня укачало, — мрачно ответил Лето, потирая спину.
Мужик пожал плечами и скрылся в будке.
— Давай-ка вытащим конечность, барышня, — Моргват крепко сжал запястье Алиссен и вынул из сумки, — что, моя магия умеет кусаться?
Рука мужчины чуть отсвечивала желтым и неприятно жгла кожу девушки.
— Что это было? — пролепетала Алиссен, очнувшись от наваждения, — покажи мне его! Он живой, ему было больно! Я хочу еще!
— Ничего я не покажу. Тебе не по нраву мой меч пришелся? Нам не по дороге, вроде как? Знаешь, что я сделаю? Отшлепаю тебя по попе, чтобы мозги вправить на место. Досталась мне не девка, а ветер в чистом поле: с утра на уме одно, к вечеру — другое. Тебя что из Дорина выгнало, краса моя? Все жду, когда правду расскажешь, только не на голодный желудок. Позавтракать никто не хочет?
— Я не против поужинать! — вызвался Лето, мгновенно забыв про ящик и ссору.
* * *
Расположились прямо на палубе. Из сумки появились вчерашние припасы, выторгованные Алиссен на рынке: твердый сыр, серый деревенский хлеб с хрустящей корочкой и ветчина, — то что могло испортиться в первую очередь — готовить на барже Моргват не планировал.
— Мужик, ты не архонт, а монстр! — невнятно поведал Лето, набивая рот хлебом и запивая настойкой дядюшки Вейса, — архонты — они светятся, но изнутри не горят. А у тебя вместо крови магия текла, я сам видел. Как она тебя самого не сожгла? Жуткий видок у тебя был, я скажу! Как у ифрита какого.
— Знаток архонтов и демонов, Загорелая шея?
— А что? Я читал мало-мальски и еще больше слушал. Как-никак Лиа — архонт, должен же я знать! А про демонов Гервант иногда рассказывал. Он вообще многое знает. Знал.
Лето печально вздохнул. Крепкая настойка лавочника пробирала до глубины души.
— Ты умеешь читать, парень?
С недавнего времени Моргват смотрел на аквилейца без прежнего язвительного пренебрежения, но Лето, не привыкший анализировать чьи-либо эмоции, вряд ли это заметил.
— Я похож на неграмотного? — оскорбился он, — да я на штурмана учился! Я в море ходил, а не по какой-то дохлой речке!
— Ты похож на ленивого, Загорелая шея. А будешь так много есть — растолстеешь, как бог аквилейского виноделия и девчонкам разонравишься. Посмотри на себя за борт — лицо круглое, как блин праздничный, еще немного — и лосниться начнет.
— Хватит меня так называть! Тебе еду жалко?
Моргват только усмехнулся.
— Я о красоте твоей сожалею, быть может. Ладно, Лето. Мы не договорили. Забираю свои слова назад — про архонта Лиандру ты не лгал. Но я кое-что не понял.
— Я тоже! — вдруг подала голос Алиссен, молчавшая все это время, — ты сам — архонт ненастоящий!
— Думаешь, «настоящими» нас делает меч? Ты ошибаешься. Но было время, я и сам так считал, пока не отдал свой клинок архонта, чтобы спасти одну жизнь и одну душу. Я рискнул, понимая, что первое время мне придется тяжко, но иной раз стоит потерять малое, чтобы обрести большее. Меч — всего лишь кусок стали, продолжение руки, зажечь его магией — самый простой путь. В каком-то смысле архонты — маги, даже без оружия не уступающие в мощи ариям. Но мы цепляемся за свои мечи, как и за многовековые традиции ведения боя, а все — из страха познать себя глубже. Я научился использовать свой дар иначе: Лето прав — пламя может испепелить меня изнутри, но не сжигает, а мое тело стало оружием само по себе.
