И пока мой длинноволосый герой одевался, я подумала, что без одежды эльф, пожалуй, еще красивее, чем в ней. И мысль эта по отношению к Жорику была более чем странной.
Мы вежливо попрощались, прошли мимо таких же вежливых, как и мы сами, помощников медика и оказались на улице.
Я жевала пирожок и разглядывала друга. Видимо, смотрела я чересчур пристально, потому что он заметил повышенное внимание и остановился, перестав двигать челюстями (естественно, он тоже ел, Жорик вообще редко когда оставался голодным). За щекой его притаился недожеванный кусок булки, что придавало ему сходство с бурундуком, ну или человеком, отчаянно нуждающимся в услугах зубодерни.
— Что? — спросил венец творения, осмотрел себя и попытался приспустить коротенькие штанишки.
— Ничего-ничего, — поспешила успокоить его. — Ты отлично выглядишь!
— Думаешь? — с сомнением в голосе переспросил он.
— Ага, — подтвердила я. — Стиль, конечно, неформальный, но в общем и целом сочетание цветов на редкость удачное.
— Не ври мне, все ужасно! — всхлипнул эльф. — У меня носки черные! Моя мама никогда бы не простила подобной безвкусицы, — грустно добавил он и уставился на свои ноги.
«И все-таки красивый мужчина в хозяйстве вещь не так чтобы полезная, даже наоборот. Бесполезная, — решила я. — Пока ты нянчишь детей, готовишь ужин или, к примеру, обслуживаешь посетителей, твой красавец подбирает носки в тон костюму».
Нет, это ни в коей мере не мой вариант.
Я вспомнила наше с эльфом первое знакомство. Стояло раннее утро, и Анжелика, собираясь готовить свое знаменитое рагу, уже отправила Кормака на рынок за мясом. Джесс до блеска натирала гордость нашего заведения — хрустальные бокалы (надо сказать, что они имели исключительно интерьерную функцию — смотреть-протирать-гордиться и не сметь пользовать). Звякнул дверной колокольчик, и в зал вошел красавец-эльф. Внимательно оглядел помещение, будто бы высматривал кого-то. Бросил взгляд на сестру, нахмурился, а потом заметил и меня. Я вытирала столы.
— Накорми путника, красавица! — широко улыбнулся гость.
В зеленых глазах не было ни капли тепла, а улыбка показалась страшной. Тогда я в первый и последний раз испугалась его. Прижала тряпку к груди и застыла. Джесс пришла мне на помощь.
— Присаживайтесь, господин эльф! — заворковала она. — Гвен, прикажи Анжелике подать лучшего эля для нашего гостя!
Я кивнула, скидывая странное оцепенение, а потом услышала, как новый посетитель повторил мое имя:
— Гвиневра…
Джесс крутилась вокруг платежеспособного клиента (а о том, что у него есть деньги, говорила и дорогая одежда, и весьма внушительный кошелек). Я с интересом прислушивалась к их занимательной беседе, но подойти ближе и вступить в разговор боялась, таким холодным и неприступным он выглядел. А рассмотреть его очень хотелось. В Дремене остроухие были нечасто, вернее сказать, никогда прежде, и извечное женское любопытство буквально требовало как следует разглядеть посетителя.
Чтобы было чем похвастаться перед этой задавакой-соседкой.
Кто же знал, что он у нас задержится…
А потом эльф заметил, что рубашка его порвана на рукаве. Как он расстроился… Как истошно вопил, требуя немедленно подать ему швею или иголку, а когда не нашлось ни той, ни другой, попытался упасть в обморок.
Кажется, именно тогда я окончательно поняла, что никакой угрозы для нас с сестрой гость не представляет. Кстати, рубашку ту зашивать пришлось мне.
— Жорик, а у тебя занятий случайно сегодня нет? — отвлекла я мужчину от созерцания страшного внешнего изъяна.
— Есть, — вздохнул он, а потом опомнился, — мне же надо бежать! Встретимся вечером! — друг быстро поцеловал меня в щеку и убежал, напрочь забыв о своей проблеме.
Я задумчиво посмотрела ему вслед, мимоходом отмечая, что для изнеженного эльфа бежит он очень профессионально. Шла я в сторону жилого корпуса, в голове крутились обрывки мыслей, которые никак не хотели складываться в цельную картинку.
— Госпожа Гвиневра! — влез в мои мысли чей-то противный настойчивый голос.
Голос этот был мне отдаленно знаком, и если бы не этот факт, то вряд ли в его обладателе я смогла бы узнать госпожу Аурелию — секретаря ректора Риланского университета.
Сегодня она выглядела… футуристично. В белые широкие, как паруса на корабле Рилан-Дремен, зауживающиеся к низу штаны была заправлена черная рубашка. На голове повязан такой же черный платок, а ноги обуты в туфли на умопомрачительных каблуках. Черные ногти и такие же черные губы дополняли свежий образ секретаря первого лица университета. Аурелия бесспорно была самой модной в стенах этого учебного заведения. Она одна была как вся канцелярия разом.
— Да? — с задержкой ответила я, слегка ошалевшая от представшего зрелища и осознания собственной на ее фоне отсталости от главных тенденций модной жизни страны.
И мысль о явных нестыковках в поведении эльфа окончательно от меня ускользнула.
— Вас срочно вызывает к себе господин ректор! — важно сообщила мне Аурелия, а я заметила, что тени на веках у нее вопреки моим ожиданиям белые.
Я помотала головой, прогоняя ассоциации со вчерашней нежитью.
— Что случилось? — вышло у меня это испуганно.
— Это мне неизвестно, — недовольно поджала она черные губы (еще бы, отцу все-таки удалось что-то скрыть от нее). — Прошу следовать за мной, — она задрала длинный нос, и я пошла за ней, потому что больше ничего не оставалось.
По пути нам попадались хаотично передвигающиеся студенты разных курсов и факультетов. Все они куда-то спешили, смеялись, болтали, многие что-то жевали (совсем как я), а некоторые даже ругались, но до драки дело не доходило. Никто не обращал на меня никакого внимания, потому что на фоне ультрамодной дочери ректора я выглядела невразумительно.
Я была слегка потрепанной, сонной и жующей, то есть от обычного студента практически не отличалась.
Шла я чуть поодаль от Аурелии, потому что за ней не поспевала (она удивительно быстро передвигалась на своих каблуках, видать, сноровка), разглядывала возбужденные первым учебным днем лица и вскоре заметила, что радостно-восторженными выглядели в основном студенты с вышитыми на мантиях единицами. Их старшие товарищи были серьезнее, я бы даже сказала, обреченнее.
Студиозы громко и эмоционально обменивались впечатлениями кто о каникулах, кто о недавно благополучно закончившейся практике. А то, что практика закончилась хорошо, не заметить было нельзя. Перебинтованные конечности и головы указывали как минимум на наличие этих частей тела, что уже само по себе настраивало на положительный лад.
А рассказывать было о чем.
— Упырь? Да не может быть?! — не поверил другу нескладный, весь какой-то длинный и кривой одновременно воздушник.
