Плечи ее дрожали, а подушку, кажется, можно было уже выжимать. Я вспомнила, как утешала меня сестра, погладила девушку по голове и сказала:
— Ну не плачь, все образуется! А если нет, позовем тролля, тогда точно все образуется!
— Не поможет… — всхлипнула Мила. — Мне уже ничто не поможет, — и она зарыдала пуще прежнего.
Я глубоко задумалась. Сказать по правде, я не знала такой проблемы, которую не был бы способен решить Кормак. Разве что проблему личного характера, хотя и тут он мог быть вполне убедительным. К примеру, когда сын башмачника отказывался жениться на беременной от него дочери бакалейщика, тролль за какие-то жалкие пять минут убедил мужчину в его глубоких чувствах к невесте. Дремен гулял неделю: бакалейщик не поскупился на свадебный стол.
— Влюбилась? — с пониманием спросила я, а потом застыла с занесенной над ее головой рукой.
Если она влюбилась в эльфа, дело приобретает опасный оборот. У Инессы, к примеру, тоже была соперница — роковая брюнетка в откровенных нарядах. Она ходила за мужественным Джеком и строила героине козни почти до самого конца книги, пока нежная Инесса случайно не отравила ее цианидом.
Интересно, где в Рилане аптека? И продадут ли мне яд без рецепта?
«Да что за мысли! — вдруг очнулась я. — Совсем сбрендила?» — и я погладила еще одну жертву любви по спине.
— А откуда ты знаешь? — удивилась она и вытерла нос об одеяло.
— Так я же пифия, — в голосе моем проскочили деловые нотки.
— Гвиневра! — Мила подскочила на кровати, схватила меня за руку и принялась бешено трясти. — Гвиневра! Ты же пифия! — обрадованно закричала она.
— Э-э… пифия, — я отодрала ее ладошку и отодвинулась от девушки на другой край кровати.
— Скажи, он жив? Мне бы только знать, что с ним все будет хорошо! Я ведь понимаю, что не пара профессору… — глаза ее полыхали безумной надеждой.
Последнюю фразу я разобрала с превеликим трудом.
— То есть ты в Анжера влюбилась? — уточнила на всякий случай.
— Ну не в эльфа же, — удивилась она вопросу.
— Действительно, — я отчаянно закивала, — кто же может влюбиться в эльфа? — Счастье затопило меня с ног до головы, и я продолжила мысль: — В эльфа может влюбиться только очень странная девушка. Ты видела, как он одевается? А его волосы, нет, скажи мне, какая нормальная женщина полюбит мужчину с такой прической? А духи, ты знаешь, что он любит женские духи?
Я распалялась сильней и сильней. Перечислила все казусы, которые когда-либо на моей памяти случались с эльфом. Рассказала обо всех его дурацких привычках, об ужасном чувстве юмора и о манере вечно исчезать в самый ответственный момент.
Мила смотрела на меня, широко раскрыв огромные глаза. От удивления она даже плакать перестала.
— Э, Гвиневра?.. — пыталась что-то сказать девушка.
— Это же совершеннейшая глупость! Кто может его полюбить? Только сумасшедшая! — Я дернула себя за волосы, посмотрела на притихшую соседку, а потом закрыла лицо руками и разревелась, не хуже чем она несколько минут назад. — Я сумасшедшая! Я люблю эльфа!
Мила снова шмыгнула носом, и теперь мы рыдали уже вдвоем, обнимая друг дружку. В перерывах между всхлипами я заверила Милу в том, что профессор жив, относительно здоров (не считая последствия удара Кормака), и самое страшное, что ему может угрожать, это свадьба с потерянной принцессой. В понимании соседки это было хуже смерти, и я, пожалуй, могла с ней согласиться.
В любом случае признаться в том, что я и понятия не имею, что с ними обоими, было бы с моей стороны подло, тем более что мы с Милой только-только разрешили все наши разногласия.
То есть это я разрешила свои разногласия с ней.
— Гвен, а почему ты не посмотришь в будущее и не узнаешь, будете ли вы вместе? — спросила меня девушка уже после того, как мы вдоволь наревелись.
— Дело в том, что мой дар не действует на меня саму, — ответила я.
Где-то я слышала об этой особенности всех настоящих пифий.
— Жалко, — вздохнула Мила, а я подумала, что даже если бы и была провидицей, не хотела бы знать, что ждет меня дальше.
Потому что сейчас у меня было кое-что получше знания.
У меня была надежда, пусть и несколько призрачная.
За исключением предпочтений в еде и одежде, привычек и профессии, мне толком не было ничего известно о друге. Даже его труднопроизносимое имя, уверена, было неполным. И если раньше это меня не особо беспокоило, то теперь отсутствие информации казалось катастрофическим. Почему эльф приехал в Дремен? Почему поселился у нашего трактира, почему ни разу не закрутил роман ни с одной из прекрасных жительниц нашего городка?
«Что если он сказал правду, и его возлюбленной действительно суждено погибнуть? — похолодела я. — Нет, погибнуть я все-таки не хочу. А почему он так внимательно прислушивался к моим предсказаниям? Может быть, я действительно провидица, а он все это время следил за мной и только прикидывался другом?» — эта мысль тоже не очень вдохновляла, и тут я поняла, что если немедленно это не выясню, то сойду с ума.
— Мила, а ты случайно не потерянная принцесса? — пришла мне в голову гениальная идея. — Ты никогда не замечала, что не похожа на остальных братьев и сестер, а родители относятся к тебе с прохладцей? — сочла нужным пояснить, потому что она смотрела на меня с полным отсутствием понимания во взгляде.
— Так я у мамы одна… — растерянно ответила она.
— А вы с ней похожи? — настаивала я.
— Очень, — развеяла она мои фантазии.
— Жаль, — заключила я.
В нашу дверь постучали. На пороге комнаты стоял взлохмаченный, сосредоточенный ректор. В руках его была пачка ярких разноцветных листков. Аврелий вошел, а следом за ним и Жорик с такими же бумажками.
— Леди, я прошу прощения за беспокойство и ранний подъем, — поклонился нам мужчина, а потом, заметив, что мы все еще в постели, смущенно отвернулся. — Ну а ты чего смотришь?! — шикнул он на эльфа, который и не думал на нас смотреть.
Он внимательно изучал листовки в своих руках и задумчиво чесал подбородок, но после слов ректора поднял глаза.
— Доброе утро, красавицы! — поздоровался друг.
Обращение «красавицы» в данный момент звучало издевкой.
— Релий, дай дамам одеться! — укоризненно повторил магистр, и, пока мы с Милой лихорадочно приводили себя в порядок, мужчины продолжали рассматривать и обсуждать бумажки.
— Может, надо было добавить больше красного? — робко предложил эльф. — Ну как бы готический стиль…
— Думаешь?
— Да нет, в принципе, и так очень образно вышло, — решил Жорик. — Гвиневра! — окликнул он меня. — Желтое платье и мантия висят в шкафу! Я их погладил!
