Джер повернул уши в нашу сторону (у своего крылатого ящера я сумела их разглядеть) и притих, прислушиваясь.
— Вот вы категорически не правы, господин дракон, — отрезала я. — Релий — не бестолковый, он самый лучший!
Золотой радостно пыхнул паром.
— Стыдно обзываться, профессор. Тем более тому, кто особой догадливостью не отличается, — покачала я головой.
Подошла к поникшему Жорику, погладила его по шипастой голове и тихонько шепнула:
— Ты лучше представь, что у тебя в волосах колтун размером с воронье гнездо!
И тут он наконец обернулся. Все же я была идеальной парой своему любимому эльфу.
Только любящая женщина способна использовать известные ей мужские слабости ему же на благо.
Анжер потом, конечно, попытался расспросить меня, что я имела в виду, когда говорила о недогадливости. Но я решила, что некоторые секреты должны остаться секретами. Нечего было обзываться.
Профессор Штайн уже успел сообщил Этрену, что его страшное необратимое проклятие чудесным образом куда-то обратилось, а вишневый дракон на радостях списал это на влияние золотого, потому что терпением не обладал и менталиста не дослушал.
— Неужели Жорик настолько силен? — уточнила я у профессора.
— Это безусловный факт, — подтвердил мужчина. — Но необратимое проклятие можно снять, только исполнив его условия. Похоже, господину Анжеру это удалось. — Вы же не давали ему никаких контрпророчеств? — задумчиво почесал он подбородок.
— Да ну, что вы. Когда бы я успела?
Профессор на это замечание согласно отхлебнул эля из кружки.
Праздник все продолжался и продолжался, эльф не выпускал меня из рук, и всеобщая атмосфера веселья и любви захватывала толпу с головой. Среди танцующих я разглядела Джесс, она держала Йонаса за руку и смеялась, потом увидела меня в объятиях эльфа и послала нам воздушные поцелуи. Кормак и Анжелика шли следующей парой в хороводе. Профессор Валентайн вел под руку госпожу Бокен, господин Бон танцевал там же вместе со своей невестой, а Юджин с Аурелией замыкали круг. Генрих и магистр Аврелий стояли чуть поодаль на небольшом возвышении, смотрели на детей с умилением, периодически чокались и смахивали скупые мужские слезы.
Мила и Анжер же чинно прохаживались вокруг фонтана и вели разговоры.
Завтра они собирались венчаться и теперь в ускоренном режиме узнавали друг друга получше.
— Что-то я как-то не уверена насчет этой идеи, — задумчиво проводила я эту пару глазами.
— Какой идеи? — не понял друг.
— Анжер наследник Владыки, а Мила простая девушка. Как это воспримут его родители и вся Драконья Империя?
— Нормально воспримут, — заверил меня Жорик. — Он ее полюбил, она его тоже. Чего бы не пожениться? Мы, кстати, с тобой женимся послезавтра, — как бы между прочим добавил он.
— Как послезавтра? — открыла я рот.
— Завтра все занято, — развел он руками. Потом почесал голову и решительно заявил: — Но в принципе, ты знаешь, можно и завтра! Мама и папа приехать успеют, Джесс и Кормак тоже здесь. Только платья у тебя нет. Но это же такая мелочь, — и он заискивающе заглянул мне в глаза!
— Нет-нет, все в порядке! — заверила я его. — Послезавтра меня устраивает вполне! — и снова его поцеловала.
Не такая уж я была дурочка, чтобы закатывать истерику из-за отсутствия предложения руки и сердца. Главное-то ведь результат.
Хотя знакомство с будущими родственниками меня немного пугало.
Веселье было в самом разгаре, когда к нам с эльфом вдруг подошла делегация из трех университетских охранников. Все они прижимали к груди смятые шапки, низко кланялись и имели глубоко несчастный вид.
— Здравствуйте, уважаемая, наимудрейшая госпожа провидица, — громко сказал самый толстый из мужчин.
— И наикрасивейшая, — залебезил второй.
Жорик удивленно поднял брови. В ответ я только развела руками, а потом решила, что некрасиво в ответ на такое лестное приветствие молчать.
— Добрый вечер, — робко поздоровалась я.
— Вы нас совсем не помните? — вздохнул последний, самый молодой из охранников.
Эльф заметно заинтересовался разговором. Я же, смутно догадываясь, что сделала что-то нехорошее, испуганно сжалась.
— Помню, но не очень, — покосилась на друга.
— Вы ночью выходили из университета, — напомнил толстый.
— В нашу смену, — заискивающе добавил второй.
— И теперь мы совсем не можем пить, — грустно заключил третий.
— Праздник же, — взвыли они хором.
Золотой дракон сочувственно поцокал языком, а потом захохотал.
— Жестокая, жестокая пифия! — издевался Жорик.
Посмотрела в полные надежды лица. Мужчины взирали на меня с благоговением, ожидая вердикта.
— Идите, ладно, — махнула я на них рукой.
Счастливые пропойцы, ликуя, побежали к столам.
— Доброе у тебя сердце, Гвиневра, — прижал меня эльф к груди. — Не злопамятная.
Я поудобнее устроилась в его руках. Зачем же лишний раз разубеждать мужчину в своих положительных качествах?
Пить эти трое смогут только по праздникам.
Не знаю, сколько длилось гулянье, но вскоре я начала зевать и уснула на плече эльфа. Сквозь сон я слышала, как к нам подошла Джесс и скомандовала отправляться домой. Господин Бон согласился с моей сестрой и тихонько вывел из толпы немного сопротивляющегося короля и его разгоряченную дочь. Анжер и Мила тоже решили ночевать в гостинице. Девушка наотрез отказалась расставаться с женихом, а ночевать с ним в одной комнате было крайне неприлично.
А в соседних можно вполне.
Жорик нес меня на руках до самого дома. Сел на лавочку в углу и ждал, пока король, принцесса и другие гости не разойдутся по комнатам. И я бы, наверное, даже не проснулась, если бы не влетевший к нам профессор Штайн.
— Аврелий, Андреас! — страшным шепотом закричал он.
— Что случилось, Седрик? — благодушно спросил магистр.
— Теодор исчез! — отчаянно вскрикнул менталист и прижал руки к груди.
— Как исчез? Зачем исчез? — растерялся Аврелий.
— А королева? — уточнил Андреас, который только что уложил спать свою принцессу.
— И королева тоже. Исчезла, — побледнел Штайн.
— А медальон? — тихо спросил Жорик.
— И медальон, — покаялся мужчина.
Повисла тяжелая пауза. Джесс, которая была тут же, догадливо промолчала относительно предмета разговора, а только предложила мужчинам занять место поудобнее — за столом. Бон устало облокотился на его полированную крышку, Аврелий от расстройства начал заплетать бороду в несколько косичек, а несчастный Штайн испуганно ожидал своей участи: ничего хорошего он не ждал. Ведь всем известно, что гонца, принесшего плохую весть, убивают.
