Она завернула пироги в бумагу, потом сложила их в пакет и вручила мне.
– Спасибо, тетя Мила. Только я никак не могу взять в толк: зачем ты кормишь моего клиента? Это он должен меня кормить и поить, а после того, как я выполню свою работу, – заплатить.
– Я кормлю не его, а тебя. – На тетушкином лице отразилась обида. – Дался мне твой Горлов. И вообще: не хочешь – не бери.
– Ладно, тетя Мила, я все поняла, – произнесла я, беря пакет с пирогами, – ну, мне пора. Надеюсь, это скоро закончится. – Последнюю фразу я сказала вполголоса, для себя, и направилась в прихожую. Там я снова надела кроссовки и глянула на себя в зеркало. Вид у меня был еще тот: лицо озабоченное, в руках пакет с пирогами, кобура выглядывает из-под куртки. «Нужно что-то с этим делать», – подумала я и показала своему отражению язык.
– Тетя Мила, я ушла, – крикнула я, выходя из квартиры, быстро сбежала вниз по лестнице, вышла во двор и села в свой «фольк». Машина сразу завелась, и я повезла Горлову тетушкины пироги и триста граммов арабского кофе в зернах.
* * *
– Долго ты ездила, – не удержался от упрека недовольный Горлов. – А если бы меня за это время… – Он показал рукой на свою шею, за два дня заросшую седоватой щетиной.
– Ничего с вами не случится, если не будете есть что попало, – сказала я, выкладывая на обеденный стол пироги и кофе. – Вот, тетя Мила вам прислала.
Горлов развернул один пирог и довольно крякнул, почуяв его аромат.
– Вот спасибо тетушке, – произнес он, перекладывая пирог на широкую тарелку, – она у тебя мастерица. Только никак не возьму в толк: почему она меня взялась кормить?
– Отравить хочет, – мрачно пошутила я.
Горлов ничего на это не ответил, а взял нож и отрезал себе большой кусок.
– Ммм… Хочешь попробовать?
Я молча отрезала себе кусок поменьше и стала неторопливо есть, поглядывая на Горлова, который, увидев пироги, сразу забыл о своем кофе.
– Молодец твоя тетя. Искусница, – приговаривал он, доедая кусок. Потом вынул из шкафа кофемолку, насыпал в нее кофе и стал молоть. Дальше шел ритуал варки, который трудно описать словами. Это было священнодействие, в результате которого Андрей Николаевич получил две чашки крепкого и ароматного напитка. Он налил одну чашку себе, а вторую мне.
– Угощайся, – проговорил он, добавляя в кофе сахар.
– Спасибо.
– Ну, теперь рассказывай, где была, что видела.
– Была в полиции. Гиревого арестовали, – рассказала я ему главную новость.
– Арестовали?! За что?!
– И вы еще спрашиваете? – удивилась я. – Вы же сами сказали Бодрову, что Антон и ваша жена хотят вашей смерти. Чего вы ожидали от блюстителей порядка? Вы же личность, словам которой можно доверять.
Горлов подпер рукой подбородок, обхватив при этом губы так, как будто хотел заставить себя замолчать.
– Расскажи все по порядку, – попросил он.
Я во всех подробностях передала ему разговор с Бодровым и пожаловалась, что Чернов учинил мне настоящий допрос.
– Он очень долго добивался, чтобы я рассказала ему, откуда у Антона рецепт яда Медичи.
– А он? – Горлов был весь внимание.
– Уехав от него, я попыталась предупредить Гиревого об опасности ареста. Но Чернов меня выследил. Получилось так, что я сама привела его людей к офису Антона.
Горлов хлопнул рукой по столу.
– Все! Завтра же выхожу на работу. А то без меня в фирме черт знает что творится! Скопов по горло занят производством, Гиревого арестовали… Кто сегодня руководил моей фирмой? Ты знаешь? Нет? А я тебе прямо скажу: никто! – Андрей Николаевич разошелся не на шутку. – Предприятие оставлено на произвол судьбы, а я тут с тобой тетушкины пироги пробую! – Он схватил телефон и набрал номер.
– Иван! Моя машина готова?.. Да?.. Тогда завтра в восемь. Жду. – И повесил трубку. – Завтра мы с тобой едем в офис, – обратился он ко мне, – а потом посмотрим. Я давно собирался проверить, чем там в Энгельсе занимается Скопов. Последний раз мне не понравилось то, что я не застал ни одного рабочего. Может, конечно, пока там работы мало, кадры меняются – я все понимаю. Не понимаю только одного: неужели директор не может поболеть спокойно хотя бы неделю? Женя, ты иногда позволяешь себе болеть?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет, когда я работаю, я не имею на это права.
Горлов немного поостыл.
– Да что я спрашиваю? У тебя, наверное, и болячек нет таких, как у меня, правда? – Андрей Николаевич смотрел так, словно ждал от меня поддержки.
– Почему? Я тоже иногда подхватываю простуду, – созналась я, – но я не могу себе позволить взять больничный, когда работаю с клиентом.
– Значит, у тебя тоже бывают такие ситуации. – Горлов, похоже, смирился с тем, что для него болеть – непозволительная роскошь. – Ну что ж, тогда завтра мы выходим на работу. Правда, Женя?
Я утвердительно кивнула, хотя, если честно, меня больше устраивало то, что Андрей Николаевич болеет: он охотно отпускал меня от себя, и я могла заниматься поисками преступника. Теперь станет намного сложнее: я должна буду находиться рядом с Горловым практически весь день и такая возможность мне вряд ли представится. Ну что ж, как выражается Андрей Николаевич, будем использовать то, что у нас под руками. То есть ждать, когда преступник напомнит о себе еще раз. А он обязательно напомнит, и это будет его ошибкой, потому что этих действий уже ждут.
Глава 7
– Женя, давай быстрее. – Андрей Николаевич, стирая мыльную пену, заглянул на кухню, чтобы посмотреть, как я справляюсь с приготовлением завтрака.
– Сейчас, тосты уже готовы. – Я не успевала. Не то чтобы я совсем не умела готовить, но скорость, которой требовал от меня Горлов, меня напрягала.
– Одних тостов мало, нужно приготовить бутерброды, сварить кофе. Ты что, маленькая? – В его голосе чувствовалось раздражение.
Я ничего не ответила на это. В конце концов, я телохранитель, а не кухарка. С досады я разлила из джезвы набранную воду, плюнула и снова открыла кран. Какая это морока каждый день готовить завтрак! Не выйду замуж никогда. И ни за кого. Ни за какие коврижки. Даже за нефтяного короля.
Андрей Николаевич закончил приводить себя в порядок и вышел на кухню, благоухая мужской парфюмерией.
– Ну, что тут у нас? – спросил он немного мягче. Видимо, тоже понял, что я занимаюсь немного не своими обязанностями.
– Кофе сейчас будет, – сказала я, высыпая смолотые зерна в джезву.
– Не все сразу! Женя, какая же ты неловкая! – не удержался он от упрека.
У меня опускались руки. Андрей Николаевич привык, чтобы обслуживание было на высоте. Я тоже. Как-то нехорошо получалось: телохранитель, вместо того чтобы оберегать подопечного от опасности, готовит ему завтрак. Я сказала об этом Горлову. Он громко расхохотался и, отодвинув меня плечом, принялся готовить сам.
