– Женя, пойми, это – только начало. Да что тебе говорить! Ты же так далека от производственных проблем! Вот увидишь, через год здесь будет совсем по-другому.
– Через год? – недоверчиво переспросила я. – Мне кажется, здесь и через десять лет все будет так, как сейчас.
– Почему?
Я промолчала. Да, мне не нравился Скопов, но в этот момент я подумала, что из окружающих Андрея Николаевича никто не в состоянии поднять производство настолько, чтобы маленький цех превратился в завод. В этот момент в цех зашел Скопов. Горлов перекинулся с ним парой фраз и стал прощаться: пора было ехать, иначе дождь застанет нас на грунтовой дороге. Мы вышли из цеха и пошли назад через заваленный железным хламом «предбанник». Скопов открыл нам дверь, и мы вышли наконец на свежий воздух. После мрачного цеха поле вокруг бунгало показалось мне райским местом.
Андрей Николаевич подошел к машине, намереваясь сесть на переднее сиденье, но я его опередила.
– Черт, – выругался он, – когда же это все закончится! – и сел назад.
– Я думаю, очень скоро, – ответила я, закрывая дверцу машины и пристегивая себя ремнем безопасности.
Иван завел мотор, и мы выехали на дорогу, проходившую в полукилометре от бунгало. Я оглянулась назад: даже мне внушало сомнение будущее производства Горлова. Слишком далеко от человеческого жилья стоял цех. Слишком неудобно было до него добираться даже на своей машине. А если осенью пойдут дожди?
– Андрей Николаевич, а кто снял это помещение? – спросила я Горлова.
– Скопов. – Андрей Николаевич тоже не отрываясь смотрел в окно.
– Кудесник, – сказала я, ни к кому не обращаясь.
– Есть немного, – отозвался Горлов, – но это плюс.
Он все никак не хотел замечать недостатки своего заместителя по производству. Впрочем, какое мне дело до его производства? Моя задача – сохранить жизнь клиенту, а не разбираться в его производственных проблемах. Пусть сам думает, у него голова большая. Я отвернулась и стала смотреть в окно. Мы ехали мимо маленьких домиков, которые сменились низкими домами, называемыми риелторами «старый фонд». Потом пошли многоэтажки современного типа, под колесами стал чувствоваться хороший асфальт. Мы подъезжали к мосту через Волгу.
И тут Иван забеспокоился. Он сильнее нажал на педаль тормоза и повернул к мосту. Я заметила это и спросила:
– Что-то с тормозами?
– Нет, ничего, все нормально, – сказал он с фальшивой улыбкой и въехал на мост. Здесь начались настоящие чудеса: только что взятая из ремонта машина не хотела слушаться руля и при попытке затормозить продолжала ехать как ни в чем не бывало. В конце концов мы чуть не столкнулись со старенькими «Жигулями». Шофер высунулся в окно и облаял нас.
– Дай, я поведу, – попросила я Ивана, но он посмотрел на меня с сомнением. – Давай, а то хуже будет, – настаивала я, чувствуя, что с машиной творится неладное. Иван остановил «Мерседес» и вылез из машины. Он оглядел ее со всех сторон, постучал по колесам.
– Черт возьми, столько денег отвалили за ремонт! – ругался он, ни к кому не обращаясь.
– Что там случилось? – спросил Андрей Николаевич.
– Пока неясно, – откликнулся Иван.
Я без приглашения села за руль и велела Ивану:
– Садись на мое место, машину поведу я.
Он пытался возразить, но я была непреклонна:
– «Мерседес» неисправен. Я телохранитель и должна обеспечить своему клиенту безопасность.
Мы уже въехали на мост, и здесь нужно было либо придерживаться определенной скорости, либо включать вип-сигнал и выезжать на среднюю полосу. Вип-сигнала у Андрея Николаевича не было. Но я тем не менее выехала на середину и, не сбавляя скорость, поехала без помех.
К середине моста я почувствовала, что тормоза вообще отказали. Нужно бы остановиться и заглянуть под капот, но по средней полосе нередко проезжает полиция, следя за тем, чтобы лихие водители не занимали вип-территорию. Поэтому я старалась ехать с одной и той же скоростью, чтобы как можно быстрее доехать до набережной.
В конце моста был спуск, по которому машина понеслась на дикой скорости. Андрей Николаевич охнул.
– Что ты делаешь?! – воскликнул Иван.
Я не стала тратить время на разговоры. После горки идет крутой подъем, на котором машина затормозит сама по себе. Я сняла ногу с педали газа и выключила мотор. Машина по инерции покатилась вниз и через несколько секунд достигла подъема. Здесь она выскочила наверх, но снова откатилась. Нужно было что-то делать, иначе идущие следом машины могли «поцеловать» наш «Мерседес». Я вывернула руль и съехала на набережную. Здесь под мостом было бетонное ограждение, которое должно было нас задержать. Так оно и получилось: «Мерседес» мягко ткнулся в бетонный бортик и затих.
Я вылезла из машины и первым делом открыла капот: тормозной шланг был пробит, и жидкость практически вся уже вытекла.
– Иди смотри, – сказала я Ивану. – Ты забирал машину со СТО?
Иван вылез из машины, заглянул под капот и перевел взгляд на меня. В его глазах был ужас.
– Что там у вас случилось? – Андрей Николаевич выглянул из окна.
– Долго объяснять, – ответила я, – но если хотите, я это сделаю.
* * *
– Куда ты смотрел?! – рычал Андрей Николаевич на Ивана.
Иван робко оправдывался, говорил, что мастер ему обещал…
– Меня не волнует, что он тебе обещал! Я вижу результат! Мы чуть не погибли!
– Чуть-чуть не считается, – вмешалась я в разговор, стараясь перевести его в нормальное русло.
– Женя, помолчи! – Горлову не терпелось намылить шею своему водителю, но я была настойчива.
– Он не виноват, Андрей Николаевич.
– А кто виноват?
После этого вопроса у меня перед глазами пробежали все события сегодняшнего утра. Я вспомнила, что Скопов куда-то ходил, пока шеф разглядывал продукцию. Но куда? Может быть, он за это время успел поработать с тормозами? Ведь Иван пришел в цех сказать, что скоро начнется дождь! Кстати, почему мне так не нравится Скопов? Может, это следствие его использования НЛП? Да! Я совсем забыла! У меня же есть его фотография! Тогда, когда мы в первый раз приехали на производство, я его сфотографировала. Но он удалил свое фото, не зная, что у меня в телефоне самая современная программа, которая умеет делать откат. Нужно еще раз взглянуть на его физиономию.
Я достала телефон, нашла изображение и растянула его на весь экран. Ба! Этого не может быть! Вернее, если это может быть, то все ниточки сходятся на этом тихом, неприметном заместителе директора! Вон под очками карие глаза. У пепельных блондинов, коим был Скопов, не бывает карих глаз! Они бывают только у темноволосых и рыже-русых. Значит, Скопов красит волосы! И если снять с него очки и восстановить натуральный цвет волос, он будет похож… Он будет похож на Гошу Медкова! Так вот где собака зарыта! Никита Сергеевич вовсе не Никита Сергеевич, а Георгий Петрович! А этого Георгия Петровича уже обыскалась наша славная полиция за убийство жены.
