Действительно, у подножия склона их дожидались четверо саней с дополнительными баллонами.
– Вы командир, – пожал плечами сержант.
Сара поднялась на гребень и переключилась на открытую частоту, которой пользовались все космонавты. В небольшой долине собрались семеро – казалось, они и правда устроили привал. Двое шевелились – значит, живы.
– Вам нужна помощь? – спросила она.
Все семеро тут же завертели головами, высматривая угрозу. Кто-то встал на ноги и поднял оружие.
– Спокойно, спокойно, я – лейтенант Макинтайр, сухопутные войска США. Вы из ЕКА?
Наконец собравшиеся внизу разглядели Сару и стоявшего рядом сержанта и принялись обнимать друг друга.
– Да. Я – капитан Филипп Жарно. Со мной шестеро, и очень мало кислорода. У вас есть запас?
– Да, всем хватит.
Сара прыгнула вниз. Прыжок получился затяжным, и, чтобы не споткнуться и не покатиться кубарем к французам, остаток склона она просто съехала, как на лыжах. Оставшиеся американцы с салазками начали подниматься следом, а экипаж «Астрала» обступил лейтенанта, похлопывая ее по плечам и норовя обнять. Менденхолл замер чуть поодаль, наблюдая, как Сара сделалась героем.
– Вижу, у тебя появились новые друзья.
Вдруг Уилл почувствовал удар по спине, да такой, что чуть было не оторвался от поверхности. Европейцы благодарили всех, кого видели. В исследовании кратера у американцев появились союзники.
Сара указала французским астронавтам на запасные баллоны; у каждого из семерых запаса воздуха оставалось только на два часа.
Отойдя в сторону, лейтенант Макинтайр еще раз проверила частоту и попыталась связаться с Райаном.
– «Альтаир», это Льюис и Кларк
[27], как слышно? Прием.
Из наушников доносился лишь белый шум. Подошел Менденхолл, тоже проверил частоту и обеспокоенно огляделся по сторонам. Капитан французских ВВС вскинул голову и прислушался к переговорам.
– «Альтаир», это Льюис и Кларк, как слышно? Прием, – повторила Сара, всеми силами стараясь скрыть волнение.
Когда отряд покинул посадочный модуль, связь была идеальной. Теперь же – пустота.
– Напоминает первые дни кампании в Ираке, когда нас глушили, – сказал сержант Мартинес, постукивая по своему запястью. – А еще, лейтенант, вы были правы насчет китайцев. Они и вправду не настолько коварны, – но от прямолинейности легче не становится.
«Берет» отделился от команды счастливых французов и посмотрел на склон, откуда они только что пришли. Сара, Менденхолл и Жарно повернулись туда же. От увиденного волосы у них встали дыбом.
– Вот черт, – прошептала Сара.
– Да, что-то на Луне становится тесно, – сказал Уилл и медленно, стараясь не привлекать лишнего внимания, снял с плеча оружие.
На гребне, окружив маленькую долину, стояли двенадцать китайских военных в красных скафандрах. В руках у них были винтовки, недвусмысленно наведенные на шестнадцать астронавтов из НАСА и ЕКА. Встреча вдруг перестала быть радостной.
– Дела наши плохи, – сказала Сара, поднимая руки над головой в знак капитуляции перед силами КНР.
На Луне и вправду становилось тесно.
Вторая галерея, горнодобывающий концерн
«Мюллер и Сантьяго»
В 100 милях к востоку от Кито,
Эквадор
Коллинз и восемьдесят пять бойцов импровизированной бригады «Колумб» ждали подвоха. Молча стоя перед распахнутыми настежь стальными дверями, Джек периодически улавливал в темноте какое-то шевеление, но это просто переглядывались солдаты. Из-за приказа, который он отдал, руководствуясь не поддающейся объяснению интуицией, ждать сведений предстояло долго. Как только они отключили рации и электрические приборы, загадочная дрожь прекратилась. Не оставляло сомнений, что нацисты в свое время не просто так бросили и запечатали здесь все технологические сокровища. Однако сейчас без фантастического оружия обойтись было нельзя.
Сзади подошел Найлз Комптон; тусклый свет от лампы на потолке бликовал на стеклах его очков. Коллинз заступил ему дорогу к двери.
– Я бы посоветовал подождать в безопасном месте, пока Карл с Себастианом не скажут, что все чисто.
– Я должен быть там, Джек. Мне…
– Когда, черт побери, ты объяснишь мне, в чем дело? Когда, Найлз? – спросил полковник, наступая на директора.
Комптон вздохнул и посмотрел на окружавших их солдат: поляков, американских пехотинцев, японцев, австралийцев – у многих еще молоко на губах не обсохло. Именно он виной тому, что все они здесь, в этом богом забытом подземелье.
– Знаешь, Джек, раньше я бы военному и руки не подал. Не из неуважения, нет. Мне просто не было до них дела. – Найлз оперся на валун и снял очки. Говорил он тихо, чтобы слышал только Коллинз. – А теперь я смотрю на этих ребят и… Они ведь никогда не спрашивают, что и зачем. Они идут туда, куда прикажут, и делают то, что велят.
Комптон опустил глаза. В свете лампы на его лицо легли жуткие тени, которые делали директора похожим на мумию.
– Однако с тех пор как я стал работать в группе «Событие», мне пришлось отвечать за этих ребят. И все изменилось. Я боюсь потерять кого-нибудь из них, – до такой степени, что не могу отправить на опасное задание. Они ведь верят, что командир всегда прав, и выполняют его приказы, какими бы безумными они порой ни казались.
– Найлз, командира – по крайней мере хорошего – всегда будет мучить совесть, как и любого, кто отдает приказы. Но поверь, эти ребята чертовски хороши, и им нужен мудрый лидер, за которого они горы свернут. Нет нужды объяснять в подробностях, что и ради чего они делают, но людям важно знать: потом, когда все кончится, им не придется краснеть от стыда за то, что они выполнили приказ.
Найлз снова надел очки и подошел к Джеку.
– Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Раньше у меня рука не поднималась отправлять людей – тебя и твоих подчиненных – в опасные места, где всякие психи готовы убить любого из-за клочка пергамента. На этот раз, Джек, я таких сомнений не испытываю. – Комптон поднял глаза: в них горела убежденность, от которой мурашки бежали по спине. – Все, кто сейчас здесь: я, ты, немцы и поляки – лишь пешки. Поверь, ты узнал бы все первым, но без разрешения президента я не могу сказать ни слова. Не могу. Я хотел рассказать, когда мы были наедине – ты видел мои мучения, но… Скажу только, что эта технология нам крайне необходима, необходима немедленно. Поверь мне на слово. Если придется рискнуть жизнью всех этих ребят – рискуй. Нам нужно собрать все, что мы найдем здесь, что найдем на Луне, и понять, как это устроено. И времени у нас всего ничего: два года, может, три, в самом лучшем случае – четыре.
