– Лилька мне изменяла, – сказал он, тут же прислушавшись к себе.
Нет, не болело вроде ничего теперь. Словно стороной пронесло. Может, оттого все, что Сашка рядом: теплая такая, надежная. И все ведь так удачно ложилось в его руки, будто им самим и вылеплено было. Все подогнано было именно под него природой!
– Да ты что?! – ахнула Саша, еще теснее прижимаясь лицом к его плечу. – Такому мужику и изменяла?
– Какому такому? Обычный я мужик, – пробормотал он, конечно же, польщенный. – И вот представь себе – изменяла!
– С кем, знаешь?
– А то! Мало того, теперь почти догадываюсь, кто отравил ее. Так что насчет арестанта и детей-сирот, это того, перебор. Так что ты не очень долго думай, соглашайся, Саня.
– Да я согласна вроде, только…
– Что только? Витьку, что ли, боишься? – Кагоров самодовольно хмыкнул, показав ей кулак. – Вот он у меня где, Витька твой. Пикнуть не посмеет, поверь.
– Да не про Витьку я, Митя. Детей на свет пускать надо, закончив все.
– Это ты о чем?
– Это я о том, что завершить нужно все с милицией, дознаниями, допросами, подозреваемыми. Разве не так?
– Оно верно, – согласился он, подумав. – Вот я этим сейчас и начну, пожалуй, заниматься.
– Чем?
Он отошел, а ей тут же сделалось пусто и холодно и не верилось уже ни во что. Ни в слова его надежные, ни в счастье, которое он обещал им на двоих. Будто из теплого дома ее снова выгнали в метель и стужу.
– Есть у меня предметный разговор к твоим соседям, Саня. Очень даже интересный и предметный разговор. Вот после него… Думаю, что все и разъяснится. Я сейчас пойду, где, говоришь, живут эти голубки-то?…
Она сказала, вспомнив окно, в котором обычно маячила Надежда с кружкой.
– Так я пойду, а ты сиди и жди меня. Вся наша с тобой договоренность в силе. Может, мы с тобой, конечно, и не любим друг друга пока. Но это только пока, так ведь? Но что-то такое между нами есть… Удобство какое-то природное… Не находишь?
– Нахожу, – она улыбнулась.
– Вот! Отсюда и танцевать станем…
Глава 19
– Надежда ушла, Сергей на работе. Нет их никого, так что вам и подниматься к ним смысла нету.
Консьержка за своей перегородкой уставилась на него ну просто с ненавистью. И чего он ей сделать успел? Задал всего лишь пару вопросов о жильцах, а она зашипела, зашипела в своей конуре стеклянной, как змея в террариуме. «Старая сука», – подумал с раздражением Кагоров, вновь выходя на улицу. Ничего, он подождет. Он терпеливый теперь, он подождет. Когда-нибудь эта Надежда должна будет вернуться. Не век же ей по магазинам шастать. Он в машине посидит, музыку послушает, а заодно и подумает. Подумать было о чем: он, кажется, в горячке своей только что женщине предложение сделал. Малознакомой женщине, между прочим. А ведь зарекался! Зарекался, да как! И что спешить не станет, и что обдуманно теперь к этому серьезному делу подойдет, и что…
А ведь едва овдоветь успел, как снова голову в ярмо сует. «Ох и остолоп», – сказала бы про него мать. Остолоп и есть. Ладно, ничего. Сашка – баба правильная. В меру сарказма в ней, страсти на троих, внешность еще ого-го, при хороших условиях еще лет двадцать может цвести. Да и что говорить: он-то мальчик, что ли? Тоже под полтинник. Он же не из тех мудаков, что любят к старости себе в жены малолеток брать? Не из тех. Он знает теперь, чего стоит разница лет в двадцать. Он вот возьмет и удивит всех, взяв в жены окопную подругу. Пускай зубы точат, пускай сплетничают. А он вот постарается с ней жить долго и счастливо. Получилось бы…
Надежда вынырнула из-за угла дома как-то неожиданно. Вроде ждал, должен был подготовиться, а стоило ей появиться, как растерялся. С чем к ней подойдет? Какими вопросами огорошит? Она ведь может просто-напросто взять и послать его к чертовой матери.
Так почти все и вышло. Увидев его выбирающимся из машины, Надежда напружинила походку, перехватила пакеты поудобнее, будто собиралась пустить их в ход, обороняясь от него, и пошла мимо так, мимо.
– Эй, девушка, – пришлось Кагорову ее окликнуть. – А я ведь вас дожидаюсь.
Она не прореагировала, не услышав своего имени. Как шла, так и продолжала идти, не глядя в его сторону. Догнал он ее уже у подъездных дверей. Схватил под локоток и придержал, повторив зло и с нажимом:
– Я что, неясно выразился?! Я сказал, что жду тебя! Оглохла?!
– Пустите, мне больно! – попыталась Надежда выдернуть у него локоток, но безуспешно. – Мне закричать?!
– Да, да, кричи, и погромче! А особенно громко про то, что ты отравила мою жену! Одна или на пару с сестренкой своей замороченной…
– Вот как? – не выдержала Надежда, скользнув по нему насмешливыми глазами. – Она стала замороченной? С каких это пор? Уж не с новогодней ли ночи, когда вы ее, господин Кагоров, трахали под лестницей? Не с того ли момента?
– А вот это не твое дело, сучка!
Он давно уже понял, что в общении с ней будет не до церемоний. Что нужно гнуть, ломать, переть напролом, иначе он так и уйдет без капли информации.
– Не мое, – на удивление быстро согласилась Надежда и сделала еще одну попытку вырваться. – Так я могу теперь идти?
– Конечно! – оскалился Кагоров сатанинской улыбкой. – Но чуть позже. Сначала ты ответишь мне на несколько вопросов, а потом вали на все четыре стороны. Пускай тобой менты занимаются. Иди к машине, быстро! Не на руках же тебя туда тащить на глазах у всего двора. А то я могу!
– Не надо. Я сама, – быстро закивала Надежда, разворачиваясь к Кагорову. – Только прошу вас, не надо никакого шума. Идемте…
В салоне машины она сразу отодвинулась от него к самой двери, загородившись пакетами со своими покупками. Будто он и правда мог причинить ей вред. Это им-то с муженьком? После всего, что они накуролесили? И это после того, как в корне изменили его жизнь?
– Узнаешь? – Кагоров достал фотографию и швырнул ее ей на коленки.
На цветном глянцевом снимке его жена Лилия летним днем сидела на скамейке в сквере, закинув ногу на ногу. Она очень гневалась, это было видно по ее сведенным бровям и нервным губам. И гнев ее был направлен на женщину, которая сидела рядом с ней. Понять было не сложно, потому что женщину эту она одной рукой крепко держала за плечо. Нежное, оголенное сарафаном плечо Надежды. Чуть вдалеке, возле палатки с мороженым, маячил и муж Надежды – Сергей. Он не смотрел в сторону женщин, что было и понятно. По уши виноват, чего влезать в женские разборки, не так ли?…
– Узнаю, – очень тихо ответила Надежда, едва взглянув на снимок, и тут же стряхнула его с коленок, Кагорову пришлось нагибаться и доставать его. – И что с того?
– А ничего! Это ведь ты отравила ее, не так ли?!
– Я? Почему я?
