– Отлично! Очень хорошо! Вини во всем меня!
– Кого же мне еще винить?
– Я ненавижу тебя, Мейсон! – прошипела Полли. – Слышишь? Ненавижу! Я сожалею о каждом мгновении, когда позволила тебе прикасаться ко мне!
– Лжешь!
– Лгу? Интересно почему?
Дик схватил ее за плечи.
– Ты с самого начала таяла в моих руках как воск!
– Потому что тогда я была еще невинна! Когда мы познакомились, я была еще ребенком!
– Ты была самым обольстительным ребенком из всех, кого мне приходилось встречать. А целовалась ты так, что у меня дух захватывало. Я не мог думать ни о чем другом, кроме как привязать тебя к себе на всю оставшуюся жизнь.
– Но позже ты понял, что в жизни существуют не только постельные утехи, – напомнила Полли.
– Да, конечно, – усмехнулся Дик. – Ты преподала мне этот урок. «Не сейчас, Дикки…», «У меня нет настроения, Дикки…» – передразнил он ее.
– А что заставляло меня говорить так, как ты думаешь?
– Ну я-то не поворачивался к тебе спиной, притворяясь, что умираю от усталости. В этом ты не сможешь меня обвинить, детка, и…
– Не называй меня деткой, – сердито оборвала бывшего супруга Полли. – А отворачивалась я потому, что у меня была на то причина. Я больше ничего не испытывала к тебе. Или ты предпочел бы, чтобы я притворялась?
– Наподобие того, что ты демонстрировала мне сегодня в присутствии Шермана? Ведь ты притворялась, когда старательно делала вид, что этот парень распаляет тебя?
Полли размахнулась, чтобы влепить Мейсону пощечину, но тот перехватил ее руку.
– Вот когда я занимался с тобой любовью, тебе не нужно было притворяться! – ухмыльнулся он. – Ты дрожала от удовольствия даже в те дни, когда между нами уже начиналось отчуждение. Только гордость не позволяет тебе признаться в этом.
– Я вижу, ты готов выдумать что угодно, лишь бы не видеть правды! – возразила Полли.
– Ах так? Ну, сейчас я покажу тебе правду!
– Нет! – воскликнула Полли, но было уже поздно – Дик властно притянул ее к себе и прижался к ее губам в поцелуе.
Полли попыталась было вырваться, колотя его кулаками по плечам, но потом внутри нее как будто что-то лопнуло, напряжение исчезло, а вместе с ним ушло и желание сопротивляться.
Возможно, причиной тому послужила уютная ночная тишина за окном. А может быть, то, что суматоха сегодняшнего дня постепенно перестала довлеть над сознанием… Как бы то ни было, гнев Полли неожиданно сменился другим, более опасным чувством. Она испытала прилив страсти, той самой, что существовала между нею и Диком в прошлом и которую она считала давно забытой.
Мейсон ощутил в эту минуту то же самое.
– Полл… – шепнул он, оторвавшись от ее губ и ласково убирая волосы ей с лица.
Она легко вздохнула, обняла Дика за шею и сама подставила губы для нового поцелуя.
С Полли и Диком происходило нечто похожее на то, как человек, когда-то умевший играть на рояле, по прошествии многих лет прикасается к клавишам и с восторгом обнаруживает, что навыки не исчезли. Они сжимали друг друга в объятиях с естественностью, порожденной проснувшейся страстью. Их губы встретились вновь, и они с наслаждением ощутили хорошо знакомый, но слегка забытый вкус поцелуя. Полли еще крепче обвила Дика руками, а он скользнул ладонями вниз по ее спине, подхватил ягодицы и сильно сжал, подтягивая ее вверх, на себя. Ощутив, как ей в живот уперлось что-то твердое, Полли издала тихий мурлыкающий звук и потерлась о его бедра. Это движение заставило Дика застонать…
Несколько долгих минут, поглощенные друг другом, они не замечали ничего вокруг. Затем, тяжело дыша, ослабили объятия.
Мейсон взял лицо Полли в ладони, чувствуя жар ее кожи, и нежно поцеловал в губы. Больше всего ему сейчас хотелось подхватить ее на руки и унести куда-нибудь в уютную темноту.
– Полл? – прошептал он, словно спрашивая о чем-то.
Она перехватила его запястья и выдохнула:
– Да…
В это мгновение в кухне внезапно вспыхнул свет.
– Мама? Папа? Что вы здесь делаете?
Дик и Полли резко повернулись. На пороге стояли изумленные Кэтти и Роберт.
4
Весьма своевременный вопрос, пронеслось у Полли в голове. Действительно, что она делает здесь со своим бывшим мужем?
– Мама? – настойчиво повторила Кэтти, и Полли покраснела еще больше.
При виде целующихся родителей дочь, казалось, была шокирована больше, чем если бы вдруг обнаружила на кухне гималайского медведя.
Это все Дик виноват, мрачно подумала Полли. Он воспользовался тем, что она была расстроена сложившейся ситуацией, и обратил все это в свою пользу.
Зачем?
Чтобы заставить ее замолчать. Так он поступал всегда, на протяжении всей их совместной жизни. Когда Полли пыталась завести серьезный разговор о том, что ее не устраивало, Дик, который был доволен семейной жизнью, старался отвлечь жену с помощью ласк. Обычно дело кончалось постелью.
Сначала это срабатывало, но позже Полли поняла, что поцелуи мужа происходят не оттого, что он желает выразить любовь. На самом деле Дик заставлял ее замолчать самым действенным способом, используя то лучшее, что существовало между ними.
Секс. Насыщенное чувственностью, необузданное, древнее как мир занятие.
Но какими бы яркими ни были сексуальные переживания, их все-таки недостаточно, чтобы заменить остальные области отношений, начавших к тому же портиться.
И вот сегодня Дик снова завел привычную игру, воспользовавшись тем, что Полли сама облегчила ему дело. Его объятия, его ласки – все было ложью. Сейчас Полли не испытывала по отношению к бывшему супругу ничего, кроме злости.
– Мама, с тобой все в порядке?
Полли глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Да, все хорошо. Не волнуйся.
Кэтти неуверенно улыбнулась, переводя озадаченный взгляд с матери на отца и обратно.
– И все-таки, что здесь происходит?
Полли посмотрела на Мейсона, словно ожидая, что он ответит дочери, но тот хранил молчание. Отлично, раздраженно думала она, значит, объясняться придется мне!
– Дело в том, что мы с папой… гм… говорили о тебе. О вас с Робом. И… И… – Полли запнулась, не зная, что придумать.
– И мама расплакалась, Кэтти, поэтому я обнял ее, чтобы утешить, – пришел на выручку Дик.
Полли порывисто повернулась к нему, словно желая что-то сказать, но в следующую секунду изменила свое намерение. Дик стоял, спокойно засунув руки в карманы светлых льняных брюк. Он показался ей особенно привлекательным, хотя она скорее умерла бы, чем призналась в этом. Его волосы были слегка взъерошены, серые глаза поблескивали, на щеках и подбородке темнела щетина.
