— Так… И что дальше? Судя по тому, что вы мне звоните и намекаете на какие-то проблемы, призвать к бдительности мне вас не удалось. Так?
— Не совсем, — очередной — сто восьмой, наверное, по счету — вздох. — Я в беде, товарищ Невзоров. В большой беде! А если говорить языком моих подопечных учеников, то я в большой заднице.
Ого! Стало быть, он не ошибся, она и в самом деле учительница. Молодец, похвалил он сам себя.
— И? Продолжать станем или так и будем заниматься предисловиями?
Почему ему хотелось ей грубить, интересно? Еще неделю назад, стоя на балконе и рассматривая счастливые семейные пары во дворе, мечтал о чем-то подобном. Мечтал о хорошей славной женщине, которая ждала бы его со службы, прощала мелкие пакости, как то лишние сто граммов после работы, жарила бы ему котлеты.
Мечтал, потому что считал это несбыточным, так, что ли? А стоило объявиться на горизонте неведомой красотке — если Коля Семенов не преувеличил, конечно же, — так он стал сам себе ставить препоны и капризничать.
Нет бы предложил встретиться. Пообещать помочь. Глядишь и…
Да никаких «и» теперь у него быть не может, раздосадованно осадил себя Невзоров. Машку он к себе забирает, вот! Станет жить с ней и заботиться о ней, а при таком раскладе никаким женщинам рядом с ним места нет и быть не может. И еще вопрос: сумеет ли он помочь незнакомке разрешить ее проблемы личного свойства?
— Знаете, думаю, нам лучше встретиться, товарищ Невзоров.
— Да что вы как первый комсомолец со мной, в самом деле! — фыркнул он. — Олег меня зовут.
— А отчество?
— Можно без него, — милостиво позволил он, чуть дав слабину в своих запретах. — Просто Олег.
— Хорошо… Так вот, Олег, нам лучше встретиться, если вы не против. При встрече я вам все расскажу. И вы тогда уже решите, что мне делать и как поступать дальше.
— Мне решать?! С какой такой стати?
— Как — с какой? Вы же должны нести ответственность за то, что вызвали в людях доверие своими лозунгами и призывами? В данном случае речь обо мне, как о представителе человеческой расы. Понимаете, у меня ведь даже каблук сломался возле кафе в тот самый момент, когда в этом самом кафе шел повтор передачи с вашим участием. Я была так напугана, бежала сломя голову, и тут этот каблук!..
Повтор передачи шел позавчера в два часа дня. Это была суббота. Ребята все подшучивали и предлагали устроить коллективный просмотр. Сегодня уже кончался понедельник. С момента ее перепуга прошло два дня.
— Что же вас так могло напугать днем, госпожа Миронкина? Белым днем в городе, забитом людьми под завяз? Привидений в это время не бывает…
— Много вы знаете! — фыркнула она, перебивая. — Как раз привидение и напугало!
Точно, она сумасшедшая, с непонятным злорадством тут же подумал Невзоров. Потому и в отделение приперлась, и звонит ночью, мелет чушь, сейчас еще может сказать, что ее похищали инопланетяне в ночь с пятницы на субботу и посылают ей теперь странные сигналы и днем и ночью, мешая жить.
— Кстати, меня можно называть Юлей. Без отчества! И не смейте думать, что я сумасшедшая! — она позволила себе на него прикрикнуть, будто он сейчас сидел перед ней за партой, прилежно сложив руки. — Потому и звоню вам, Олег, а не пришла писать заявление к первому встречному следователю или кому там принято писать!
— Почему потому?
— Потому что после моего заявления меня либо посадят, либо отправят в психушку!
— О как! А что такое? Что такого в вашем заявлении могло подвигнуть органы правопорядка закрыть вас? Вы что-то натворили?
— Нет… То есть я нашла своего мужа!
Она произнесла это с такой потрясающе трагичной интонацией, что Невзоров едва не расхохотался. Точно сумасшедшая, нечего было и время терять на разговор. Разгулялся теперь, до утра уснуть не сможет. Будет шастать по пустой квартире и думать обо всякой ерунде. Хотя можно было бы и белье погладить. Чем еще в бессонницу заниматься?
— Да ну! И где же вы его нашли? В вашей кровати?
— Нет, в чужой. И прекратите хихикать, думаете, я не слышу! — приструнила она Олега, хотя он старательно и прикрывал трубку рукой. — Нет ничего смешного в том, что я нашла его в чужой постели мертвым!
Торчавший из прорехи в носке большой палец правой ноги замер, забыв завершить круговое движение. Невзорову тут же захотелось изругаться и теперь уже точно бросить трубку. Не хватало ему своих нераскрытых дел, еще и незнакомка добавит, да? Ведь если взять в расчет, что она минувшим днем толкалась в отделении и никому о трупе не сообщила, который обнаружила аж в субботу еще, труп этот до сих пор торчит в чужой постели. И если вспомнить о ее заявлении, что дело очень-очень личное, не сама ли она его в этой чужой постели порешила?
— Он до сих пор там? — спросил он вместо того, чтобы оборвать разговор.
— Да… Наверное… Я когда увидела, убежала, понимаете?! Потому и каблук сломала прямо возле кафе, потому что бежала, хотя и была на машине. Про машину даже забыла, бежала, себя не помня.
Она очень быстро и судорожно дышала, плакала, видимо.
А Невзоров тут же нехотя, как будто через силу, представлял, как эта красотка проследила за изменником. Как дождалась, пока соперница уйдет. Вошла в чужую квартиру. Устроила сцену и в порыве ревности убила своего мужа. Ну, а потом, конечно же, испугалась и побежала. Глупо было бы не испугаться и не побежать, не серийная же она убийца. В сводках происшествий пока не было ничего такого заявлено. Потом наткнулась на передачу с его участием, быстро смекнула, что может обратиться к нему с частной просьбой. Вон дядька какой хороший, с какими усталыми и незлыми глазами, поможет непременно. Не садиться же ей в тюрьму в самом деле из-за подонка. И с диагнозом психопатки всю оставшуюся жизнь прожить тоже не хочется.
Старо, как мир, как любит повторять Саша Коновалов, расколов, как орешек, какое-нибудь банальное преступление.
— Как он умер? — осторожно поинтересовался Невзоров напоследок.
Он решил, что вот как только она ему скажет, что от ножа или удара тяжелым предметом по голове, так он трубку и повесит. И даже не спросит адреса, где покоится труп ее мужа. Пускай его местный участковый обнаруживает. И передает в свой отдел.
— Я не знаю, как он умер, Олег! Не знаю! Да и не это важно, поймите! — Юля достаточно громко всхлипнула и запричитала что-то вполголоса, через слово вспоминая всевышнего.
— А что же важно по-вашему, Юля?
— То, что он умер уже во второй раз за месяц, понимаете??? — заорала она вдруг неестественно громко, оглушив его.
— Нет, не понимаю. Вы что, сумасшедшая? — решился он высказать свои подозрения на ее счет вслух. — Вы ведь несете полнейший вздор! Как во второй раз за месяц?! Думаете, это смешно?
— Нет, я так не думаю. Это не смешно, это просто ужасно! Сначала мы едем с ним на море, и он там погибает под винтами катера. Я опознаю его останки, потом там хороню, возвращаюсь одна домой, а потом… Потом нахожу его, и снова мертвым! Во второй раз!!! Как может один и тот же человек умереть во второй раз, скажите?!
