С чего это он на даче поселился и в город не спешит? Может, вечеринки там устраивает каждый день? Нет? Тогда почему? Чем в городе плохо? У нее к выходным день свободный будет, могли бы вместе сходить куда-нибудь.
Очень ему надо в театре с ней париться и слушать, как орут оглашенно со сцены оперные певцы! Или среди музейных экспонатов толкаться и экскурсовода слушать, мышь какую-нибудь старую с сальным пучком на макушке. Он совсем, что ли, уже, чтобы на такое согласиться?!
Приходилось вовсю осторожничать. Не рисоваться и без лишней нужды на улицу не высовываться. Сидели безвылазно с Машкой, целыми днями телик смотрели, ну и ели еще. А чем еще было заниматься?! Можно было бы, конечно, что-нибудь и поинтереснее придумать, не маленькие уже, да Машка его сторониться начала. А вчера, когда он на веранде уставился на ее выстиранное и вывешенное на веревке белье, и вовсе идиотом обозвала. Совсем испортилась его подружка.
Он-то думал, что все будет как-то иначе. Мечтал, что они хотя бы целоваться здесь по-настоящему начнут.
А что такого! Он сто раз видел по телику, как это делается. Можно было бы и попробовать. Только попробуешь тут! С одной стороны, Машка начала из себя недотрогу корчить. С другой стороны, ее папаша наезжает. Каждый вечер при встрече буравит его своим ментовским взглядом, будто печенку просвечивает, и спрашивает, спрашивает, спрашивает…
Задолбался он, одним словом, от всей этой ситуации. И уже начал дни считать, когда его родители вернутся. Пора было выходить из подполья, раз оно не в радость совсем.
— Все готово, иди кушать, Макс, — позвала его Маша с кухни.
Он со вздохом поднялся и пошел.
— Опять картошка? — скорчил он недовольную гримасу.
— А чего я тебе еще приготовлю? — обиделась Маша, ставя сковородку в центр стола. — Щи я не умею.
— Щи я не люблю.
— Ну вот, а еще чего?!
— Отбивных хочу! Таких, знаешь, замаринованных с вечера, в хрустящей корочке, а сверху чтобы маринованный лучок был присыпан. Мать у меня знатно их готовит.
— Отбивных! — фыркнула Маша, пододвигая к нему поближе тарелку с нарезанными помидорами. — Вот найдут нас, и будут нам с тобой отбивные, только по ребрам!
— Кто найдет? — Его рука с зажатой в ней вилкой заметалась между картошкой и помидорами, не зная, что подцепить. — Мать, что ли, твоя? Если бы могла, давно бы уже нашла.
— А отец?! Он с меня точно три шкуры спустит, если найдет. — Маша вздохнула. — Думаю, уж быстрее бы! Устала ждать. Страшно представить, что будет! Мы ведь такое натворили с тобой, Макс!
Натворили они! Еще даже и не приступали творить, хотел он возразить. Разве так творят?
Но вместо этого сказал:
— Все будет хорошо, Машка, не парься ты. Отец у тебя мужик в порядке, он поймет. Глядишь, еще и к себе заберет, когда ты надумаешь вернуться.
— Забрать бы хотел, так давно бы забрал, — она совсем скисла и перестала есть, начав цедить через край стакана молоко. — А ему все некогда! Он все занят. Работа у него! А теперь вот я его работа, так ведь?! Почему он меня не ищет?!
Макс даже картошкой поперхнулся, так ему хотелось рассказать своей подруге и про отца ее, который достает его допросами каждый вечер. И про то добавить, что питаются они здесь исключительно за счет майора Невзорова. Ну и утешить, конечно же, насчет того, что забрать ее дядя Олег собрался, как они перебесятся со своим бегством.
Промолчал. Он же слово дал. Хоть и менту, а все же. Слово-то его, он за него и в ответе, независимо от того, кому он его дал, так вот…
Доедали молча. Машка, правда, все больше на молоко налегала, а он один картошку доедал. Посуду собрала она, вымыла, расставила все по самодельным полкам. Встала возле окна, прикрываясь шторкой и вдруг спрашивает:
— Макс, а ты ничего подозрительного не заметил?
— Когда?
Он сыто моргал, запретно мечтая теперь подойти к ней сзади и обнять. Просто обнять, прижавшись щекой к ее плечу, и все. Ничего такого, чтобы ее напугать. И с поцелуями бы не полез. Просто обнял бы! Так ведь взбрыкнет снова, оттолкнет и ругаться начнет.
— Всегда! — разозлилась она, отходя от окна. — Чего ты такие тупые вопросы задаешь?! Когда, когда?!
— Чего орешь?! — Макс надулся. — Орешь и орешь все время. Я-то тебе чего сделал, не пойму! Я же хотел, как лучше.
— Извини, — она со вздохом вновь опустилась на табуретку, пряча лицо в ладонях. — Мерещится всякое…
— Привидения, что ли?
— Да какие привидения! — Она уронила руки на коленки, поднимая на него испуганные глаза. — Просто ты вчера пошел за продуктами в магазин, да. А за тобой машина поехала какая-то.
— Не видал.
— Ты не видал, а я видела. Я все время тебе вслед смотрю, когда ты уходишь. И стою возле окна до тех пор, пока ты не покажешься.
— О, как! Зачем это? От страха или от одиночества?
— Да и от того, и от другого. И ни разу я этой машины не видела. Ни позавчера, ни позапозавчера. А вот вчера… И главное, Макс, она медленно так за тобой поехала, но не сразу.
— Ну!
— Что, ну?!
— Может, не за мной! Если не сразу поехала и ехала медленно, может, и не за мной.
Он просто не хотел ей говорить, что петлял всегда, когда уходил. Конспирировался от Машки. На тот случай, если она решит вдруг за ним проследить. Вроде и не для чего, а вдруг. И почти никогда не шел по проезжей части, а нырял на соседнюю улицу через узкий проход между соседними заборами. Так что никто за ним ехать не мог в принципе.
— Не выдумывай, Маш, тебе привиделось.
— Что я дура совсем, что ли!!!
— Это ты сказала, а не я! — Макс стрельнул в нее указательным пальцем. — Если машина и ехала, то не за мной, Маш. С чего ей вообще за мной ехать? Она просто ехала сама по себе и все.
— А с чего ей тогда было тебя назад провожать? — возразила она испуганным шепотом.
— Как это?
— А так!.. — Она зябко дернула худенькими плечиками. — Когда она за тобой поехала в ту сторону, я как-то не особо зациклилась, если честно. Но когда она тебя обратно пасла, то вот тут…
Сытую сонливость с Макса сдуло моментально. Будто сквозняк из полуприкрытой форточки ее смахнул, поселив и в его душе неосознанные пока опасения.
— Ты когда назад шел, она снова за тобой ехала на приличном таком расстоянии. Опять так же медленно, но строго тебя вела. Ты зашел в калитку, машина затормозила. И пока ты на крыльцо не взошел, не уезжала. Так-то, а ты, блин, привидения!
Кто это мог быть? Макс озадаченно почесал в затылке.
Тетка! Точно кого-нибудь приставила к нему проследить, чем он тут занимается. Самой ей вечно некогда, а вот в подчинении навалом лизоблюдов, готовых ей услужить. Она же деловая и симпатичная довольно, могла и хахаля какого-нибудь своего попросить. Ей же интересно знать, чем тут ее племянник занимается, чего тут завис, будто медом ему тут намазано.
