Они вышли на улицу и одновременно потянулись за сигаретами. Сколько работали, так и не привыкли к хладнокровному созерцанию белокаменных палат морга. И к тому, что работники запросто могли там обедать и чаевничать, и анекдоты травить, и жизни самой радоваться. Хотя, с другой стороны посудить, только насмотревшись на смерть до оскомины, и начнешь ее ценить по-настоящему — жизнь.
— Итак, друг Коля, что делать будем? — Олег швырнул окурок в урну и медленно пошел к автомобилю, продолжая рассуждать на ходу: — Взять Сигина мы сейчас не можем сразу по нескольким причинам.
— Машка может быть у них, так? — подсказал догадливый Коля.
— Да… Хотя об этом я даже думать не могу. Разорву, не приведи бог!.. Просто… Просто, по большому счету, нам предъявить им нечего. Звонки к делу не пришьешь, раз. Не со своего номера звонил, из дома Баулиной. Скажет, мало кто там в отсутствие хозяйки распоряжался? А теща свидетельствовать не станет, поверь. Хоть и ирод, да дочкин муж, так-то… Обвинить сейчас их в убийстве Миронкина Степана не можем без доказательств особых, два. Попробуй, докажи, что это они угнали машину, потом нанесли Миронкину смертельное ранение, а потом под покровом ночи скинули тело в реку. Да и насчет Вострикова… Там хоть и сидит в парадном охранник, но в дом можно попасть беспрепятственно через пожарную лестницу. Так же и уйти оттуда.
— Что тогда делать, Олег? На живца?
Невзоров едва слышно чертыхнулся. Семенов невольно угадал то, о чем тот тайно помышлял. Хотя помышлять Невзорову так вовсе не хотелось. Не хотелось подставлять под удар Юлю Миронкину. Кто знает, на что способны преступники? Совершив, по его представлениям, два убийства, они с легкостью могут пойти и на третье. Почему Ивану Сигину не вспомнить про лихие девяностые, когда жизнь человека стоила не дороже пуговицы на нагрудном кармане?
— Их не выманить, Олег! Не выманить иначе, — заныл сразу Коля Семенов, обеспокоившись его молчанием. — И предъявить нечего. Ну, сцапаем мы пацана Ивана Сигина и что? Любой адвокат в суде разметет все наши доказательства в пух и прах. Скажут, нажали на пацана. И опять же Машкой рисковать не можем…
— Машка, Машка! — с тяжелым вздохом молвил Олег, с силой хлопая дверью автомобиля. — Знать бы, где она?! Знаешь, вот как-то не верится мне, что она могла в лапы к ним попасть. И не верится, что они такие дураки! Рисовались, рисовались в дачном поселке, а потом взяли и девку мою увезли?! Не-ет, Коля, вряд ли. Ну, позвонили. Ну, припугнули. Вряд ли дальше пошли бы.
— Где же она тогда? — развел руками Коля и замотал головой. — Ни у матери, ни у тебя не появилась, на даче… Кстати, а она туда не вернулась?
— Черт его знает, где она, Коля?! Что-то задурила девица моя. То ли родителей таким образом наказывает. То ли… Надо Максу позвонить. Он обещал на дачу к себе съездить и посмотреть там. Он хоть и обещал мне тут же перезвонить, но дождешься от них, как же! Может, вернулась, а?!
Максим ответил ему лишь на третий его звонок. Помолчал немного в трубку, потом осторожно отозвался:
— Але, дядя Олег. Это вы?
— Нет, папа римский! — заорал Невзоров, тормозя у обочины. Ехать дальше сил просто не было, руки так тряслись, что баранку руля не чувствовали. — Ну!!!
— Что — ну? — настороженно переспросил Макс.
— Машка где, Максим?! Ты чего дурака включаешь??? — Что-то малый темнил, это немного обнадеживало. — Машка где?
— Здесь, — вдруг шепотом отозвался подросток.
— Где — здесь?!
Он чуть не заплакал, услышав это. Вот никогда бы не поверил, расскажи кто, что облегчение может так за душу сграбастать и тряхнуть, что он даже слезу готов пустить.
— У меня на даче. Мои пока дома сумки распаковывают, родители приехали. А Машка здесь. А она все время была здесь, дядя Олег.
— И чего она там делает, мне интересно?!
Ох, он ей задаст! Он задаст ей сегодня такого трепака, что мало не покажется. Взялась бегать, понимаешь! А тут что хочешь, то и думай! Чуть стрельбу в бандитском районе не открыл. Вот еще бы одна ночь сегодня в терзаниях, и точно табельному оружию нашел бы применение.
— Машка… Она картошку жарит. Только вы не говорите ей, что я ее сдал. Она не велела никому говорить, что она здесь, — вдруг взмолился Максим.
— И мне нельзя говорить? — удивился Невзоров, разворачивая машину в сторону шоссе, ведущего к дачам.
— И вам.
— А мне почему?
— В тот раз, когда вы приезжали, она была здесь, пряталась в кустах. И видела вас с той женщиной…
— И что дальше-то? — перебил его Олег.
— Эта женщина, Машка говорит, с преступниками как-то связана.
Олег чертыхнулся про себя. На колу висит мочало, что называется. Только-только с Миронкиной начали слетать подозрения, как чешуя с луковицы, как снова-здорово.
— Ладно, Максим, разберемся. Ты, это, сиди там и ее держи подле себя. Я сейчас приеду.
— А если она снова захочет смыться? — заюлил Максим.
— Я тебе смоюсь, мать вашу!!! Во-первых, не говори ей ничего. А во-вторых… Если захочет сбежать, привяжи ее к кровати, я разрешаю. Все!
До дачного поселка они добрались довольно быстро. Пару раз пришлось подчиниться полосатому жезлу гаишников и прижаться к обочине. И оба этих раза пришлось воспользоваться служебным удостоверением и наврать, что преследуют беглого преступника.
Преступника не преступника, конечно, а вот беглянку следовало вовремя отловить. Ишь, моду взяла бегать и скрываться! Он сопатку-то…
И ничего он не сделал. И даже руки для отцовской оплеухи не поднял. Машка как увидела его, как бросится на шею, как разверещится:
— Папка!!! Папка мой!!! Как хорошо! Я так соскучилась!
— Чего же тогда… — Он уткнулся носом в ее макушку, пропахшую приторным фруктовым шампунем и солнцем, и зажмурился. — Чего же тогда к отцу не пришла?!
— Ага, чтобы меня мать назад к себе забрала, да? — Машка отстранилась, надув губы. — Па, я туда больше не вернусь.
— И не надо. У меня станешь жить.
— А мать?
— Все решили давно. Она мне и вещи твои уже отдала. Давай собирайся, беглянка. Домой поедем. Могла бы и позвонить, между прочим. Отец твой весь издергался, хотел уже аресты на всех подряд накладывать. А она, блин, картошку жарит! Чего не звонила, спрашиваю?
— Откуда я тебе позвоню, па?! Мне же мобильник никто так и не подарил! — поддела дочка.
— Дома твой мобильник. Поехали… Заодно объяснишь мне, почему в кустах сидела, когда отец тебя тут разыскивал?
— Ты с теткой той был, а она с бандитами заодно.
Коля Семенов присвистнул со значением, даже не дослушав, а Невзорову это ножом по сердцу тут же пришлось.
— Разберемся… — буркнул он, отбирая у дочери скудный рюкзачок с пожитками. — А к Максиму чего не вышла, когда он тебе орал, бегал по всему берегу, даже в воду лазил? Тут что за причина была?
