Нет, это возможно разве что в выдуманном мире, населенном идеальными людьми.
Какой-то странный звук донесся со двора, и девушка напряженно сдвинула брови, прислушиваясь.
Гриффин? Чем это он занят? Разве его работа не в том, чтобы заниматься мною? Может, это такая тактика – не обращать на меня внимания? Или он передумал? Убедился наконец, что я твердый орешек? Неужели… неужели он решил сдаться?
Схватив чистое белье, Бренда бросилась в ванную. О, если б только мне удалось заставить Гриффина признать свое поражение… – страстно мечтала она, тогда я могла бы уехать прямо сегодня и вернуться к привычной жизни, пока…
Пока ты не забыла, зачем приехала сюда, и не предалась власти грез, пойдя на поводу у женского инстинкта, который упрямо влечет тебя к Гриффину, подсказал ей внутренний голос.
Чушь! Чтобы я да оказалась такой дурочкой…
***
В кухне было чисто прибрано, а на столе лежала записка. Девушка быстро пробежала глазами четко написанные строчки, безуспешно пытаясь утихомирить вдруг забившееся сердце:
«Заходил к вам в семь утра, но решил не будить. Позавтракайте без меня».
Гриффин заходил к ней в спальню?! Бренда судорожно сглотнула, и странный жар охватил все ее тело. Мысль, что он видел ее спящей, то есть совершенно беззащитной, взволновала и напугала девушку, особенно когда она вспомнила, что ночная рубашка частенько соскальзывает с ее плеча.
Он не имел никакого права врываться в мою спальню, сердито подумала Бренда, и сейчас я ему об этом скажу!
Не в силах проглотить ни кусочка, она приготовила себе кофе и, сделав пару глотков, поспешила во двор.
Снаружи оказалось холоднее, чем она ожидала, и тонкая шерсть дорогого брючного костюма почти не спасала от пронизывающего ветра. Ежась от холода, девушка запоздало пожалела, что выскочила из дома, не захватив с собой куртки.
Она уже собиралась вернуться, когда новый звук привлек ее внимание. С замиранием сердца Бренда узнала перестук копыт и, обернувшись, увидела Лютера. Пожирая девушку недобрым взглядом, козел преградил ей дорогу к дому. Она сжалась от страха, и перед ее глазами мгновенно встала картинка из далекого прошлого.
В детстве Бренда часто ездила в гости к тетке, которая держала коз, но, когда однажды мать повела ее поглядеть на новорожденных козлят, их мамаша пошла на непрошеных гостей, грозно нагнув рогатую голову, и им пришлось спасаться бегством.
Видимо, Бренда тогда испытала самый настоящий стресс, потому что так и не смогла забыть это происшествие. Теперь она поняла, почему вчера так испугалась при виде козла. Но одно дело было смотреть на Лютера из машины, когда рядом был Гриффин, и совсем другое – оказаться со злобным животным наедине, когда путь к отступлению отрезан, да и убегать бессмысленно, ведь козел все равно ее догонит. Он как будто знает, что мне страшно, промелькнула у Бренды беспокойная мысль, когда Лютер с плотоядным интересом уставился на ее брюки.
– Только тронь их, и тебе конец! – отважно предупредила животное она.
Девушка могла бы поклясться, что козел насмехается над ней, потому что ему отлично известно – она не в силах отстоять ни свои брюки, ни себя самое.
Лютер сделал шаг вперед, и у нее пересохло во рту.
– Кыш отсюда, – проговорила Бренда слабым голосом, понимая, что ей не отпугнуть злобную скотину, но не в силах справиться со страхом. – Пошел вон!
Господи, да неужели это я, независимая, сильная, уверенная в себе женщина? – раздраженно подумала она.
Бренда смутно осознала, что ритмичный перезвон металла в глубине двора отчего-то вдруг стих, но панический ужас помешал ей понять, что бы это значило. Поэтому, когда за ее спиной прозвучал мужской голос, она чуть не подскочила от неожиданности.
– А, вы уже встали, – весело заметил Гриффин. – Вот и славно! Я как раз подумал, что пора и пообедать…
Он явно наслаждался увиденной сценкой. В другое время Бренда бы тотчас огрызнулась, но сейчас лишь круто развернулась, мучительно переживая, что он стал свидетелем ее позора.
И тут несносный Лютер, словно только и поджидал удобного случая, со злорадным блеяньем бросился вперед. Бренда услышала его топот и тотчас позабыла о Гриффине. Ее окатила волна безумного страха. Она рванулась в сторону, но каблуки городских туфель тут же застряли в зазорах между булыжниками, покрывавшими двор. Сердце девушки бешено колотилось, едва не выпрыгивая из груди. Рогатое чудовище мчалось прямо на нее, и спасения не было… Она в ужасе зажмурилась, и тут земля вдруг ушла у нее из-под ног. В груди у Бренды словно что-то оборвалось, но через мгновение она ощутила тепло сильного тела и крепкие руки на своих плечах.
Гриффин!
Она открыла глаза.
Он сжимал ее в объятиях, гладя по голове, и его голос, живой и теплый, ласково шептал ей на ухо:
– Ну-ну, успокойся, все в порядке, это же всего лишь Лютер…
Бренда вскинула голову и сердито взглянула ему в лицо.
– Он напал на меня, – проговорила она дрогнувшим голосом и до боли прикусила нижнюю губу, стыдясь своего позорного бегства. Ее вдруг затрясло, как в ознобе, ноги подкосились, к горлу подступила противная тошнота, и непрошеные слезы предательски заблестели в глазах. – Вам-то что, – сердито бросила она, – вам смешно…
И девушка гордо попыталась оттолкнуть его руку, хотя остро сознавала, что треклятый козел никуда не делся, просто держится на расстоянии.
– Нет, мне не смешно, – возразил Гриффин, и от нежности, звучавшей в его голосе, у Бренды перехватило дыхание.
– Отпустите меня! – потребовала она.
– Непременно, но только когда вы будете в безопасности. Послушайте, не надо бояться Лютера. Он абсолютно безобиден, – прибавил Гриффин, провожая ее к дому.
– Но он напал на меня!
– Только потому, что почувствовал ваш страх. Лютер задира, а задиры всегда наглеют, когда их боятся. Но ведь на самом деле напугал вас вовсе не он, верно? – проницательно спросил Гриффин, распахивая перед ней дверь черного хода.
– Верно, – нехотя подтвердила она. – Просто… у моей бабушки была коза, которой я ужасно боялась. Бабушка смеялась надо мной и говорила, что в жизни есть вещи и пострашней своенравной скотины. Она презирала слабых людей, так как сама была очень сильной… – Бренда осеклась, увидев, что Гриффин как-то странно глядит на нее. – В чем дело? – спросила она. – Отчего вы так на меня смотрите?
– Просто пытался представить, какой вы были в детстве.
– Не стоит, – резко сказала Бренда. – Я давно уже не ребенок, а взрослая женщина.
– Знаю. – Гриффин произнес это слово с такой проникновенной нежностью, что все ее тело вдруг словно растаяло в сладостном предвкушении. – Удивительная женщина, – прошептал он.
– Нет! – вырвалось у Бренды, но так слабо и неубедительно, что она ничуть не удивилась, когда Гриффин лишь крепче привлек ее к себе и горячими сильными ладонями провел по спине и округлым бедрам.
