Но этого не случилось. Гриффин просто распахнул дверь и вышел, оставив ее праздновать победу. Но Бренда почему-то чувствовала себя вовсе не победительницей, а скорее мелочной, злобной стервой. Хуже того, она никак не могла избавиться от ощущения, что упустила что-то очень важное. Что-то… или кого-то.
5
Сидя в беседке посреди старинного уютного сада, который примыкал к усадьбе, Бренда наблюдала, как Гриффин усердно трудится над починкой полуразвалившейся каменной стены.
Впервые увидев его за такой работой, она вначале удивилась, а потом испытала легкое разочарование.
– Не могу представить, чтобы человек с вашей эрудицией и образованностью находил удовольствие в таком прозаическом занятии! – с оттенком презрения в голосе заявила девушка.
– Ошибаетесь, – покачал головой Гриффин. – Починка забора требует определенных навыков, как и любое другое дело. Я в этом пока только простой любитель, но, восстанавливая ветхий забор, получаю не меньшее удовольствие, чем от своей профессиональной деятельности. Это занятие даже помогает мне, – сообщил он и пояснил в ответ на полный недоумения взгляд Бренды: – потому что, прежде чем учить людей менять свои взгляды на жизнь, я сам должен уметь находить радость бытия вне зависимости от доходов и успехов в карьере.
Три дня назад он вышел из кабинета, оставив Бренду победительницей в споре, и с тех пор был с ней безупречно вежлив и дружелюбен, но при этом держался отчужденно.
Лидер, учитель, наставник… Как ни назови этого человека, его отношение к Бренде теперь стало подчеркнуто профессиональным.
Сейчас ей казалось смехотворным, что еще недавно она обвиняла его в низменном стремлении сексуально поработить свою беззащитную ученицу. Гриффин недвусмысленно давал Бренде понять, что любая ее попытка нарушить возведенный между ними барьер деловых отношений наткнется с его стороны на вежливый, но твердый отказ.
Девушку это устраивало. Она тоже не хотела бы вносить в их отношения нечто интимное…
Не хотела бы? Или… – вдруг подумала Бренда, и ее охватил жар, а внизу живота появилась сладкая ноющая тяжесть.
Она поспешно переменила позу, надеясь избавиться от этого ощущения, и поморщилась, обнаружив на светлых брюках грязное пятно. Увы, одежда пастельных тонов, которую Бренда всегда считала признаком хорошего вкуса, здесь, в деревенской усадьбе, оказалась на редкость непрактична!
Сомнительно, например, что шелковую блузку песочного цвета, которую я надела сегодня, будет так же легко отстирать, как темную клетчатую рубашку Гриффина, подумала девушка.
Увы, у нее не было выбора. Даже если бы она рискнула попросить у него разрешения воспользоваться его гардеробом, из этого ничего бы не вышло. Во-первых, Бренда не принадлежала к тому типу женщин, которым идет мужской стиль в одежде, потому что у нее была слишком женственная фигура, а во-вторых, все рубашки Гриффина оказались бы ей ужасно велики.
Порыв ветра расплющил гладкий шелк, бесстыдно очертив ее полные тяжелые груди, и она смутилась, украдкой глянув в сторону мужчины, работавшего неподалеку.
Впрочем, беспокоиться было не о чем – Гриффин стоял спиной к ней и был полностью поглощен своим занятием. Тот же своевольный ветер ерошил его густые темные волосы, а под рубашкой явственно проступали напряженные мускулы плеч и рук.
Бренда невольно залюбовалась мужественной атлетической фигурой, которая источала сдержанную силу. Странное дело, раньше игра накачанных мышц какого-нибудь культуриста оставляла ее совершенно равнодушной, но теперь, наблюдая за тем, как работает Гриффин, она испытывала уже знакомые признаки физического желания – во рту у нее пересохло, а по телу пробежала сладкая предательская дрожь.
Покраснев, Бренда торопливо отвела глаза.
Дура! – выругала она себя. Ты ведешь себя так, будто никогда не видела привлекательных мужчин, а на самом деле их были сотни – в той же Италии, например, полной загорелых темноволосых красавцев с классическими чертами лица, да и в других странах… Впрочем, Гриффина вряд ли можно было назвать красивым. Слишком мужественное, даже грубоватое лицо, резкие скулы, жесткий рот…
Где это видано, чтобы человек с таким безжалостным, проницательным взглядом мог смотреть на женщину так, что внутри у нее все переворачивалось? Нет уж, если б я выбирала мужчину для себя, подумала Бренда, то могла бы подыскать и более подходящий объект!
Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на книге, которую дал ей Гриффин. Взгляды ее автора выглядели вполне достойными, но не произвели на Бренду впечатления.
***
– Это чистейшей воды идеализм! – не преминула высказать она свое мнение Гриффину, прочитав несколько страниц.
– Знаете, в чем ваша проблема? – заметил он в ответ. – Вы пытаетесь быть циничной, потому что ощущаете себя уязвимой. Вас преследует страх оказаться обманутой, оттого вы и воздвигаете барьер между собой и остальным миром.
– Возможно, – согласилась тогда Бренда, – но так я, по крайней мере, чувствую себя в безопасности…
– От чего? – напористо перебил ее Гриффин.
– От того, что случается с чересчур доверчивыми простаками! – отрезала она.
– И что же с ними случается? – не отступал он, но Бренда лишь покачала головой, не желая развивать эту слишком болезненную тему.
Она продолжала винить себя в том, что так легко поверила сладкоречивой лжи Клайда Фостера. Ведь если бы ему не удалось убедить ее в том, что Сандра страдает от депрессии, а все подозрения насчет его неверности – просто истерические выдумки больной женщины, она смогла бы выслушать и понять свою подругу, и, быть может, та и сейчас была бы жива.
Но тогда Бренда поверила Клайду – блестящему, красноречивому, но лживому.
– Значит, вы когда-то оказались чересчур доверчивы? – негромко, но настойчиво спросил Гриффин.
– Я не желаю говорить об этом! – огрызнулась она.
– И вам нанесли такой удар, что вы до сих пор не опомнились от боли, а потому твердо решили больше никому не доверять, – проницательно продолжал он.
Неприятное ощущение, что он видит ее насквозь, охватило Бренду, и она почувствовала, что больше не может оставаться наедине с этим человеком.
– Кто же это был? – мягко спросил Гриффин, когда она вскочила. – Мужчина? Вы любили его?
– Нет! – отрезала яростно девушка. – Он был мужем моей лучшей подруги, лгуном и мерзавцем, который разбил ей сердце и довел до самоубийства. Он…
Она осеклась на полуслове. Непостижимо, как Гриффину все время удается вызывать ее на совершенно не нужную, непривычную, опасную откровенность!
Он называл эти беседы высвобождением личности и утверждал, что они помогают людям разобраться в себе и обрести душевное равновесие. Но Бренда считала, что ей это вовсе не нужно! Она вполне устраивала себя такой, какая есть…
