— Иногда мне начинает казаться, что люди сами ищут
смерти. Сегодня вечером ты ведешь себя престранно.
— Просто я ничуть не боюсь, — ответила
Лавиния. — И мне, наверно, немножко любопытно. И я не теряю головы. Если
рассуждать трезво. Душегуб никак не может сейчас быть где-нибудь поблизости.
Такой переполох, и вся полиция на ногах.
— Твоя полиция давно уже дома и спит сладким сном.
— Ну, скажем так: я развлекаюсь, хоть и чуть
рискованно, но в общем не опасно. Если бы это было и в самом деле опасно, я бы,
конечно, осталась у тебя.
— А вдруг в глубине души тебе и правда не хочется жить?
— Глупости! И что вы с Франсиной такое выдумываете!
— Мне так совестно! Ты только еще доберешься до дна
оврага и пойдешь по мосту, а я уже буду пить горячее какао!
— Выпей чашку за мое здоровье. Спокойной ночи!
Лавиния Неббс вышла одна на спящую улицу, в безмолвие
августовской ночи. Дома стояли темные, ни одно окно не светилось, где-то лаяла
собака. «Через пять минут я буду уже дома и в безопасности, — думала
Лавиния. — Через пять минут я позвоню этой глупышке Франсине. Я…»
И тут она услышала голос.
Вдалеке, меж деревьев, мужской голос пел: «Под июньской
луной жду свиданья с тобой…»
Лавиния прибавила шагу.
Голос пел: «Я тебя обниму… и своей назову…»
В тусклом лунном свете по улице ленивой, беспечной походкой
шел человек.
«Если уж придется, побегу и постучусь в любую дверь», —
думала Лавиния.
«Под июньской луной жду свиданья с тобой», — пел
незнакомец, помахивая длинной дубинкой.
— Ба, кто это тут бродит? Нашли время для прогулок,
мисс Неббс, нечего сказать!
— Сержант Кеннеди? Разумеется, это был он.
— Давайте-ка я провожу вас до дому.
— Спасибо, я и одна дойду.
— Но ведь придется идти через овраг…
Да, думала Лавиния, но с мужчиной я через овраг не пойду,
даже если он полицейский. Откуда мне знать, кто из вас Душегуб?
— Ничего, — сказала она. — Я пойду быстро.
— Тогда я подожду здесь, — предложил он. —
Если вам понадобится помощь, только крикните. Я услышу и тотчас прибегу.
— Спасибо.
И она пошла дальше, а он остался один под фонарем и опять
замурлыкал свою песенку.
«Ну вот», — сказала она себе.
Овраг.
Лавиния стояла на верхней из ста тринадцати ступенек,
которые вели вниз по крутому склону; потом надо было пройти семьдесят ярдов по
мосту и снова подняться наверх, к Парк-стрит. И на всем этом пути — только один
фонарь. Через три минуты я поверну ключ, и отопру дверь моего дома, и войду,
подумала она. Ничего со мной не случится за какие-нибудь сто восемьдесят
секунд.
Она начала спускаться по бесконечным, позеленевшим от
плесени ступенькам в овраг.
— Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь,
девять, десять, — считала она их шепотом.
Лавиния шла медленно, но задыхалась, точно от быстрого бега.
— Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать,
девятнадцать, двадцать ступенек, — задыхаясь, шептала она.
— Это уже пятая часть пути, — объявила она себе.
Овраг был глубокий и черный, черный, непроглядно-черный! И весь мир остался
позади, мир тех, кто спокойно спит в своей постели; запертые двери, город,
аптека, кинотеатр, огни — все осталось позади. А здесь — один овраг, только он
вокруг — черный и огромный.
— Ведь ничего не случилось, правда? И никого здесь нет.
Двадцать четыре ступеньки, двадцать пять. А помнишь, в детстве мы пугали друг
друга сказками о привидениях?
Она прислушалась к собственным шагам — они отсчитывали
ступеньку за ступенькой.
— Помнишь сказочку про то, как в дом к тебе приходит
черный человек, а ты уже лежишь в постели? И вот он уже на первой ступеньке
лестницы, которая ведет к тебе в спальню. Вот он уже на второй ступеньке. Вот
уже на третьей, на четвертой, на пятой! Помнишь, как вы все визжали и смеялись,
слушая эту сказочку? И вот ужасный черный человек уже на двенадцатой ступеньке,
вот он открывает дверь в твою комнату, вот стоит у твоей кровати. «АГА,
ПОПАЛАСЬ!»
Лавиния вскрикнула. Никогда в жизни она не слыхала такого
отчаянного вопля. И сама никогда в жизни не кричала так громко. Она
остановилась, замерла на месте и ухватилась за деревянные перила. Сердце в
груди разрывалось. Его неистовый стук, казалось, заполнил вселенную.
«Вот, вот оно! — кричало что-то у нее внутри. — Там,
внизу, под фонарем кто-то стоит! Нет, уже скрылся. Но он меня ждал!»
Лавиния прислушалась.
Тишина.
На мосту — никого.
Ничего там нет, думала она, держась за сердце. Ничего. Дура
я! Зачем было вспоминать эту сказку? До чего глупо! И что мне теперь делать?
Сердце понемногу успокоилось.
Позвать сержанта Кеннеди? Может, он слышал, как я завопила?
Она снова прислушалась. Ничего. Ничего.
Пойду дальше. Это все та глупая сказка виновата.
Она опять начала считать ступеньки.
— Тридцать пять, тридцать шесть, осторожно, не упасть
бы. Я просто дура. Тридцать семь, тридцать восемь… девять, сорок и еще две,
значит, сорок две, уже почти полпути.
Она снова замерла.
— Погоди, — сказала она себе. Сделала шаг.
Раздалось эхо. Еще шаг. Снова эхо. Чужой шаг, на долю секунды позже.
— Кто-то идет за мной, — шепнула она оврагу,
черным сверчкам, и затаившимся зеленым лягушкам, и черной речке. — Кто-то
идет сзади по лестнице. Я боюсь обернуться.
Еще шаг, снова эхо.
— Как только я шагну, он тоже шагает. Шаг и эхо.
— Сержант Кеннеди, это вы? — нерешительно спросила
она у оврага.
Сверчки молчали.
