Предисловие
Четыре года назад я написал книгу «Триумф гадкого утенка» —
книгу о том, какие психологические проблемы мы с вами вынесли из нашего
детства. Это ведь именно в нем, в нашем детстве, источник тех внутренних
конфликтов и комплексов, которые затем мучают нас всю жизнь. Все оттуда, все
это корнями где-то там — в детстве, отрочестве, юности. Но, в целом, «Триумф»
не отличался ни обилием советов, как у нас любят, ни наличием каких-то
конкретных рекомендаций — «пойди туда, сделай то». Эта книга, скорее, стала
неким размышлением, важным для осознания и, может быть, даже покаяния. Мне
хотелось, чтобы человек, прочитавший «Триумф гадкого утенка», освободился от
той принесенной им из детства душевной тяжести, которая, как мне кажется, есть
в каждом.
Собственно, поэтому, из-за такого, прямо скажем,
философского настроя книги, я и не слишком рассчитывал на какой-то особенный
читательский прием моего «Триумфа». Однако, книга оказалась успешной, мне даже
кажется — чересчур. Сейчас я держу в руках уже ее шестое переиздание, не считая
множества так называемых «дополнительных тиражей», и, признаться> сам не
верю, что у нее такая счастливая судьба. Но дело даже не в том, сколько
издатель перевел на нее бумаги, а в том, сколько отзывов пришло мне на эту
книгу. Сколько и каких! Люди писали мне о своих ощущениях, которые они
испытывали во время чтения, делились своими мыслями, рассказывали о том, как
она помогла им изменить свою жизнь. Честно сказать, я был несколько
обескуражен. А еще меня стали постоянно спрашивать о книге, которую я
легкомысленно анонсировал в самом последнем абзаце «Триумфа», назвав ее
«своеобразным вторым томом», — о «Руководстве для Фрекен Бок».
[1]
Почему же «Триумф», несмотря на «отсутствие конкретики»,
все-таки нашел путь к сердцам читателей? Ну, верно, потому, что в этой книге я
рассказывал о наших отношениях с людьми, которые были, есть и будут самыми
главными в нашей жизни, о наших отношениях с родителями. А эти отношения —
архисложная штука, нечто очень интимное. Они полны какого-то странного
напряжения — слишком много в них внутренней, невысказанной, не понятой толком,
не осознанной нами, какой-то потаенной боли. И потому, вероятно, меня все время
теребят по поводу этого «Руководства» — мол, доктор, нам нужна эта книга, нам
важно, чтобы с нашими детьми ничего подобного не случилось, мы хотим, чтобы они
не чувствовали этой боли, мы хотим, чтобы наше воспитание не сделало их
невротиками.
А у меня, признаться, случился самый настоящий
«писательский» ступор. Ну, не могу приступить к книге, и все. Хоть ты тресни!
Не пишется, и баста. А голова, тем временем, «любезно» подсказывает разного
рода оправдания моей бездеятельности — то других дел много, то из-за суеты нет
возможности сосредоточиться как следует, чтобы написать хорошо. Или вот,
например, самая хитрая уловка… Я же в этот период и сам стал папой, а потому
надо все проверить на опыте — чего я буду людям рассказывать какую-то теорию,
если сам «пороху не нюхал»? Надо проверить, а потом уже писать. И вот проверяю
и проверяю на моей Сонечке. Теория, понятное дело, никаких сбоев не дает, а вот
не сажусь за книгу, и все. Написал за это время с десяток других книг, а за эту
не сажусь… готовлюсь.
Не знаю, надо ли объяснять причину этого моего, как
выразились бы на моем месте психологи, «внутреннего сопротивления»? Наверное,
не надо. И так понятно — ответственность. Такая прямо ужасная-преужасная,
большая-пребольшая ответственность! Шутка ли — о детях говорить! Объяснять, что
с ними происходит, как их воспитывать… По мне, так это ответственность в
прогрессии, без конца и края. Они же маленькие, несмышленые, они полностью
зависят от нас. Одно неловкое движение, слово, поступок — и все, что-то
поломалось, не восстановишь, не перепишешь. Это как у скульпторов, я думаю,
когда они с куском мрамора работают: чуть передавил резцом, и все, привет —
будет тебе не Давид, а Венера без конечностей. И это в лучшем случае! А то ведь
и вовсе груда строительного мусора может образоваться, мозаику потом собирать.
В общем, струхнул я. Самым натуральным образом.
Но он был уже не гадким темно-серым утенком, а лебедем. Не
беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!
Теперь он был рад, что перенес столько горя и бед, — он мог лучше оценить
свое счастье и окружавшее его великолепие.
Ганс Христиан Андерсен
И это я еще не рассказал, сколько раз и каким образом начинал
писать эту книгу. Это же вообще комическая история! То так ее начну, то эдак,
то передумаю — и по-другому, то один план составлю, то другой, то тридцать
третий. Сегодня нравится, завтра — нет. Вчера вроде бы «все сложилось», сегодня
— ерунда на постном масле. Прямо как заколдованная книга, честное слово! Но
никакого колдовства, конечно, тут нет и близко. Все дело, не побоюсь
повториться, в ответственности, к которой, собственно, я этим предисловием всех
родителей и призываю. На нас — родителях — лежит гигантская ответственность!
Тут, с одной стороны, «не навреди», а с другой — в тень-то уйти нельзя, на
плетень не наведешь, бездействие получается, а оно смерти подобно, потому как —
то самое «навреди» и выйдет. Ужас!
Короче говоря, сегодня я принял решение прекратить все эти
свои бессмысленные «творческие» метания-искания и писать как пишется. Думаю,
тем, кто знает (например, по научным работам автора), насколько он любит все
структурировать и систематизировать, это решение, им принятое, — это просто
подвиг какой-то! И далось оно мне не просто. Но переставлять материалы из конца
в начало и из начала в конец — это становится уже даже как-то глупо. Смешно
было год назад. В общем, пишу вот с самого начала, с «предисловия», которое
обычно всегда создается уже в самом конце, когда понятно, что и как получилось
в книге и с книгой. Учитывая все это, сразу прошу меня простить за то, что
последовательность будет не содержательной, а смысловой. То есть, это не тот
случай, когда все можно поделить на несколько важных тем и каждую в отдельности
рассмотреть, тут будет общее движение… Не обессудьте.
* * *
Итак, о чем эта книга? О том, как понять собственного
ребенка. Навскидку — нет, конечно, в этом ничего сложного. Но я возьму на себя
смелость не согласиться. Поверьте, тут «все просто» только на первый взгляд, а
как присмотришься, сразу обнаруживается неуловимая странность…
Когда какие-то родители приносили жертву богам, моля послать
им сына, Диоген сказал: «А что из него выйдет, для вас безразлично?»
Мы имеем дело с «гуманоидом», пришельцем с другой планеты.
Понимаю, что это мое заявление несколько шокирует уважаемую общественность, но
вынужден на это пойти. Мы привыкли думать, что ребенок — это такой «большой
человек», но только «маленький». Что отчасти, конечно, правда. Но так, да не
так. Если человек — это не просто «венец природы», а результат
социально-культурного развития (в чем, в общем-то, не приходится сомневаться),
то ребенок — это пока только, как бы это сказать поделикатнее… «заготовка» под
человека. Он еще будет расти, развиваться и лишь со временем превратится в
человека. А до тех пор он еще не человек — в полном смысле этого слова.
Биологически — да, бабочкой или орангутангом он уже не станет, но
психологически — нет, не человек. Если изолировать его от людей, а такие опыты,
к несчастью, имели место быть, он человеком — в том смысле, который мы с вами
вкладываем в это слово, — не станет.
