Жан Пиаже — величайший французский ученый, настоящий мэтр
психологии детства — был постоянным, можно сказать — непримиримым оппонентом
Льва Выготского, или, точнее, даже наоборот — Выготский постоянно оппонировал
Пиаже. На многие вопросы, касающиеся поведения ребенка, они имели диаметрально
противоположные взгляды. Однако, когда у Жана Пиаже спрашивали, можно ли
ускорить смену стадий развития ребенка, он отвечал, словно его звали Лев
Семенович: «Вы задаете американский вопрос! Даже если бы это и было возможно, в
конечном итоге ценность такого «ускорения» была бы сомнительной. Важно не
ускорить смену стадии, а предоставить каждому ребенку достаточное количество
учебных материалов, соответствующих каждой стадии его роста, чтобы ни одна из
областей его интеллекта не осталась недоразвитой».
У детей свое особое умение видеть, думать и чувствовать, и
нет ничего глупее, чем пытаться подменить у них это умение нашим.
Жан-Жак Руссо
Пять детей в одном флаконе
В своем развитии ребенок претерпевает колоссальные
изменения, принципиальные трансформации. Тут примерно те же чудеса, что и с
бабочкой, — он сначала маленькая личинка, потом превращается в гусеницу,
потом в кокон и лишь затем в красивую бабочку, то есть в человека. Множество
внутренних, эпохальных перемен должно произойти в психике ребенка, чтобы он
превратился из неразумного существа в «человека разумного». В этом смысле
ребенок рождается дважды не готовым к взрослой жизни, дважды не приспособленным
к нашему — взрослому — миру.
Первая такая «неготовность» — это банальное физическое
несоответствие. Так уж распорядилась природа, что человеческий ребенок
появляется на свет биологически незрелым. Сравним человеческого ребенка с
младенцем обезьяны. Последний почти сразу после рождения способен
самостоятельно передвигаться, висеть на маме, цепляясь за ее шерсть, совершать
какую-то целенаправленную деятельность. У человеческого детеныша на то, чтобы
достичь аналогичных результатов, уходит как минимум пара лет! Хотя еще и в
четыре года при виде незнакомца он будет прятаться за мамину юбку, точь-в-точь
повторяя поведение маленькой обезьянки, прячущейся в материнской шерсти.
Каждому возрасту присущи свои особенности.
Цицерон
По большому счету, мы рождаемся глубоко недоношенными
эмбрионами. Считается, что это связано с тем, что наши предки встали с четырех
лап на две, то есть с прямохождением человека. В результате этого «поворота»
женский таз существенно отличается от аналогичного анатомического образования
четвероногих животных. Он как бы развернулся из горизонтальной плоскости в
вертикальную и, в качестве своеобразной издержки производства, существенно
сузился. Поэтому, чтобы появиться на свет без кесарева сечения, которое в
первобытном обществе вряд ли кто-то мог обеспечить беременной самке, ребенок
должен быть рождаться заранее, то есть до полного своего биологического
созревания.
Кстати сказать, именно это, по всей видимости, и привело к
тому, что наш предок совершил тот гигантский эволюционный рывок в своем
развитии, который он совершил. Младенческий мозг куда более пластичен, нежели
мозг уже сформировавшийся. Поэтому такое преждевременное рождение позволило
человеку усваивать куда больше информации. Созревая «по ходу» своего
биологического формирования, мозг человека растет уже с учетом результатов
своей познавательной активности, а потому находится в куда более выгодном
положении, нежели мозг других животных. Впрочем, другие животные рождаются куда
более приспособленными к выживанию как таковому, а мы — нет. До такого
состояния нам надо будет еще расти и расти.
И вторая «неготовность» ребенка к жизни — это его гигантское
социальное несоответствие. То, что мы собой представляем, — это на
80 % вода и на 80 % культура.
Ни язык, ни умение вести себя в обществе, ни социальные
роли, ни образование, ни тем более научные знания — вся эта содержательная
начинка нашей психики — не передаются по наследству. Те величайшие достижения
культуры и цивилизации, которыми по праву гордится человечество, ребенок должен
пройти не за сто тысяч лет, как само это человечество, а за свои собственные
шестнадцать-двадцать.
Нам кажется, что нет в этом ничего сложного, все же с этим
справляются, но это «кривая логика». Если все, или почти все, справляются с
гибелью супруга или смертью своего ребенка, если такое, не дай бог, случается,
разве это значит, что это легко?.. Нет, конечно.
Ребенку предстоит научиться пользоваться собственным телом,
разделять действительность и сферу фантазии, воображения. Ему предстоит понять,
что слова — это не просто звуки, как, например, писк игрушки или звук
музыкального инструмента, а способ обозначения вещей, зачастую даже
отсутствующих в поле его зрения. И это не говоря уже о понятиях, которые не
имеют объективно определяемого субстрата, — «добрый», «хороший»,
«честный», «внимательный» и так далее (ничего этого не «пощупаешь».) Ребенку
предстоит освоить свой собственный психический аппарат — научиться
концентрировать внимание, справляться со своей «разбросанностью», преодолевать
страх, адекватно выражать свои эмоции и так далее. Кроме того, ребенку нужно
будет научиться себя «правильно вести», сформировать и отработать массу
социальных ролей («сына» или «дочери», «внука» или «внучки», «друга»,
«школьника» и так далее). Это огромная работа, которая идет этапами. И тут
спешить не только бесполезно, но и вредно.
Мать — единственное на земле божество, не знающее атеистов.
Эрнст Легуве
Сначала, на первом году жизни, ребенок представляет собой
«биологическое существо». Он тратит этот год, чтобы встроиться в свой
собственный организм, «одеть его на себя», научиться его понимать (например,
отличать голод от страха, а боль в животе от боли в пальце), а еще им
пользоваться (и тут всё, начиная с опорного аппарата, заканчивая аппаратом
голосовой артикуляции). Это примерно то же самое, как если нас одеть в
огромный, тяжелый акваланг и заставить научиться в нем жить «на постоянной
основе». Непростое занятие, доложу я вам! Параллельно, ребенок делает еще массу
дел — учится устанавливать контакт с другими людьми, выражать свои эмоции,
демонстрировать свое состояние, причины беспокойства.
Далее, сразу после первого года жизни, перед ребенком
открываются новые, колоссальные возможности — он начинает ходить. Это период,
когда малыш переключается с изучения себя на изучение своего мира. Последнее
уточнение очень важно: предмет его изучения — это не «окружающий мир», как мы
его понимаем, а именно его мир. Разницы, границы между собой и миром ребенок
пока не понимает и не чувствует, он в каком-то смысле просто сам становится
больше, охватывая и вовлекая в свою жизнь все, что замечает. Причем, стоит
этому миру исчезнуть из поля его — детского — восприятия, и он для ребенка уже
не существует. Для него существует только то, что он воспринимает: видит —
значит, оно есть, а отвернулся — и до свидания, как и не было.
Дети забавляют себя тем или иным занятием даже тогда, когда
ничего не делают.
Цицерон
