И именно поэтому, пришел он с горечью к выводу, ему не следовало приезжать сюда. И что бы ни говорил Трейси, чем бы он ни грозил, не нужно было принимать его предложение. Внутреннее спокойствие гораздо важнее этого идиотского задания. Нужно было сказать Бернарду, что такая работа ему не по силам.
Беда в том, что он не прислушался к своему внутреннему голосу. Он всегда отличался уверенностью в себе и неуязвимостью. Подавлял любые возникавшие сомнения. И даже если ему казалось, что он играет с огнем, он был убежден, что душевной травмы удастся избежать.
И самое интересное, что в глубине души он хотел поехать сюда. Господи, ведь он хотел узнать о ней хоть что-нибудь! Он так долго пытался забыть ее, что не смог теперь отказаться от представившейся возможности найти ее.
Уже тогда в баре, в разговоре с Сэнди, он не назвал цель своей поездки, ничего не рассказал об Одри. И когда Сэнди предложила поехать с ним на Роти, он сделал все возможное, чтобы отговорить ее.
Но почему? – спросил он себя. Неужели подозревал, что все станет гораздо сложнее, чем это казалось на первый взгляд? У него было много опасений, и он очень волновался. Стивен больше притворялся, что ему не хочется ехать, в действительности он отчаянно хотел найти женщину, которую любил. Встреча с нею у причала, поездка в Бухту Радости – все это проходило довольно спокойно. Конечно, он был просто поражен, когда, встретив ее, понял, что Одри стала еще прекраснее. Но он сумел контролировать себя, свои чувства.
Это продолжалось только до сегодняшнего вечера, до тех пор, пока он не дотронулся до нее, пока не почувствовал теплоту ее тела и не пожелал еще большего. Боже! Какой же он идиот! Так мучил ее! Ведь он чувствовал, что может делать с ней все, что пожелает. Они были совершенно одни, сын находился далеко и не мог послужить им помехой. Она была в его власти…
Но затем он сам все испортил. Ему так захотелось ощутить ее нежную грудь своей грудью, осязать твердость сосков, просвечивающих сквозь тонкую ткань. Бессознательно она отвечала на его ласки, как это было когда-то. И это возбуждало Стивена. Ему захотелось целовать ее прекрасную грудь, сжимать ее в руках, ощущать медовую сладость, убрать прикрывавший ее шелк и наслаждаться чудесной красотой.
Но ему показалось, что так делать нельзя, и он впился губами в ее губы. Почему он не может поцеловать ее? – подумал он. Почувствовать вкус ее губ, но в то же время наказать ее, особенно если она ответит на поцелуй.
Губы ее были прекрасны. Касаясь их языком, вдыхая нежный аромат ее рта и ощущая, как ослабевает сопротивление, он сам вдруг почувствовал, что теряет силы. И если первоначально он хотел просто помучить ее, то теперь они поменялись ролями.
Она вдруг раскрыла губы навстречу его языку и, лаская его своим языком, заставила вибрировать все клеточки тела Стивена. Боже! Как ему захотелось ее! Захотелось так, что он с трудом сдержался, чтобы не сдернуть с нее брюки и не прижаться к ней, погружаясь целиком в горячее тело.
Но тут он понял, что, вместо того чтобы досадить Одри, больно становится ему самому. Все его намерения рушились. Ему вообще не нужно было дотрагиваться до нее. Какие бы оправдания он ни придумывал!
И ведь он предчувствовал возможность такого поворота событий. В тот день, когда он впервые приехал на виллу, его неудержимо потянуло к ней. Разве сердце не подсказывало, что может случиться? Неужели требовались еще какие-то доводы и доказательства?!
Теперь они стали реальностью, подумал он с горечью, ударяя рукой по рулю. И она поняла, каким настырным ослом он был. Неважно, что он убрался оттуда. Они оба осознавали, как много потеряли.
Но это так несправедливо. Крик протеста и горечи вырвался из его груди. Разве судьба уже однажды не наказала его десять лет назад, сначала подняв на вершину счастья, а потом безжалостно сбросив в пучину разочарования?..
Одри провела много времени в Гринланде в течение того долгого жаркого лета. Она отдыхала от съемок, часто принимая приглашения Сесилии провести выходные в их загородном доме. И даже если ей казалось странным, что всегда к этому времени туда наезжал Стивен, она не придавала этому значения. Одри была неизменно вежлива с ним, хотя ему, наверное, хотелось большего.
С течением времени это становилось все более и более очевидным. Им теперь чаще приходилось быть вместе. Не потому, что она этого желала. Просто друзья родителей были гораздо старше ее по возрасту, и им с Стивеном поневоле приходилось делить компанию друг с другом.
Одри никогда не старалась увлечь его. И он видел, что она стремится сохранить между ними дистанцию, предотвратить возможность их сближения.
Поразительно, но мать Стивена никогда не замечала внезапного изменения в поведении сына. Раньше его, бывало, домой не затащить, а теперь в конце каждой недели он появлялся в имении. Мать не задавала ему никаких вопросов. Возможно, сыграло роль то, что он сообщил ей о влиянии Одри на его решение поступить в Кембридж? Или она вообще не считала нужным обращать на это внимание?
Конечно, в Гринланде часто бывали и другие молодые люди. Леди Харлан пригласила, например, Линду Трамп приезжать для игры в теннис, тайно надеясь, что она может понравиться старшему сыну. Возможно, именно ее присутствием она объясняла частые приезды Стивена. Другого она и помыслить не могла.
Несмотря на такое отношение Одри, Стивен чувствовал, что она не так равнодушна к нему, как ей хотелось казаться. Иногда он ловил на себе ее беспокойные взгляды, но она, заметив это, поспешно отводила глаза.
Иной раз им приходилось обмениваться рукопожатием. Например, после игры в теннис. Или танцевать. Когда бывали гости, родители часто устраивали танцы в гостиной под старинный отцовский проигрыватель.
Естественно, танцуя вместе, они держались очень церемонно. Одри никогда не позволяла себе расслабляться, и между ними как бы возникал барьер. Она всегда была очень вежлива, но и только.
Восемнадцать ему исполнилось в начале осени, но Одри на торжестве не присутствовала, хотя и была приглашена. Мать объяснила ему, что актриса занята, но он ей не поверил. Стивен подозревал, что она попросту избегает его, потому что он стал совершеннолетним. Пока он считался юнцом, Одри могла удерживать его на расстоянии, но теперь он уже законно считался мужчиной и так просто от него не отделаться.
Вспоминая сейчас прошлое, он понимал, что наверняка тогда во многом ошибался. И все благодаря присущему ему самомнению. Откуда он взял, что нравился ей? С самого начала Стивен вел себя как самоуверенный наглец.
Несмотря на то что он наконец поступил в Кембридж и был очень загружен, принимая участие во всех мероприятиях, организуемых для неофитов, он постоянно думал об Одри. Стивена преследовала мысль, что, может быть, он вообще больше никогда не увидит ее. И тогда он начал ее искать.
Поступок был совершенно мальчишеским. Он представления не имел, где она живет. Правда, ему удалось узнать ее адрес, вытащив конверт из бюро матери перед отъездом из Гринланда. Но знать адрес – это одно, а попасть к Одри – это совершенно другое.
