Потому что испугалась, честно призналась себе Одри. Она хотела убедить себя, что больше не любит этого мужчину, но это оказалось неправдой. Ведь всего лишь три дня назад она в этом не сомневалась. Теперь же он доказал ей обратное.
Но этого не должно быть, опять заволновалась она и начала нервно утрамбовывать вещи в чемодане. Возможно, Стивен пришел к ней, чтобы излить душу? – пыталась она найти ему оправдание. И когда он обнял ее, она сразу потеряла голову.
Может, он и не собирался соблазнять ее. Или таким образом хотел наказать Одри за то, что она так поступила с ним? Правды она не узнала. Когда она проснулась, он уже ушел.
Возможно, ее разбудил стук закрывавшейся за ним двери. Она плохо спала с тех пор, как приехала в Лондон. А Стивен истощил ее силы. Боже, как же хорошо было вновь оказаться в его объятиях! Ни один мужчина не доставлял ей столько удовольствия! Эх! Будь он хоть немножко постарше и не сыном сэра Харлана! Все тогда сложилось бы совершенно иначе. Она не побоится никакой огласки!
Стук в дверь заставил Одри вздрогнуть. Ей вдруг померещилось, что ее мысли чудесным образом вернули его. Но что же она ему скажет? Чего бы это ей ни стоило, она скажет ему всю правду!
Одри мельком взглянула на себя в зеркало, поморщилась при виде раскрытого чемодана и пошла открывать дверь.
На пороге стояла Сесилия.
Удивление и разочарование боролись в Одри, и она смотрела на мать Стивена, как будто видела ее впервые.
А леди Харлан совсем не изменилась. Каштановые волосы по-прежнему отливали золотом, а фигура оставалась такой же стройной, как когда-то.
С минуту женщины молча разглядывали друг друга. Помнит ли Сесилия о том, как они когда-то дружили? – подумала Одри. Раньше было невозможно, чтобы Одри приехала в Лондон и не навестила Сесилию. А теперь… Но ведь не Сесилия же виновата в их разрыве. Ей нужно все объяснить…
Но тут Сесилия воскликнула:
– О Одри! – И она заключила ее в объятия.
В течение нескольких минут они никак не могли успокоиться. Впервые за многие годы в такой ситуации по щекам Одри текли слезы. Все это время ей не с кем было поделиться своими мыслями, бедами. Доверить самое сокровенное. К счастью, никто не проходил по коридору и не стал свидетелем их бурных эмоций. Наконец Одри успокоилась и пригласила Сесилию в комнату.
– Мне очень неудобно за беспорядок, – произнесла она взволнованно, – но я так рада видеть вас!
– Я тоже, – твердо сказала Сесилия.
В ее взгляде Одри заметила некоторую настороженность. Казалось, она сожалела, что так открыто проявила чувства.
Она оглядела освещенную ярким светом комнату.
– Здесь очень мило.
– Очень дорогой номер, но, к счастью, мне не приходится платить за него, – заметила Одри. – Может, вы присядете? Принести чего-нибудь выпить?
– Спасибо, не нужно, – вежливо отказалась леди Харлан, усаживаясь в резное кресло. Подождав, пока Одри займет место напротив, она продолжила: – Вчера я видела тебя по телевизору. Ты была очень хороша и замечательно отвечала.
– Спасибо.
Неужели она пришла ко мне ней только затем, чтобы рассказать о впечатлениях и возобновить старую дружбу?
Конечно, она понимала, что поступила невежливо, не сообщив Сесилии о приезде.
– Ну… – Сесилия положила руки на подлокотники кресла, – ты выглядишь чудесно. Как всегда!
– А мне кажется, я ужасна, – быстро проговорила Одри, ощущая, как покраснели щеки. Комплимент матери Стива показался ей неискренним и немного холодным.
– Не скромничай. – Сесилия провела пальцем по обивке кресла. – Ты же совершенно уверена в своих силах. У тебя либо нет сомнений, либо совести…
Одри глубоко вздохнула.
– Извините меня…
Выражение лица Сесилии смягчилось.
– И меня тоже. Я ведь пришла сюда не для того, чтобы обижать тебя, дорогая, поверь мне. Но ведь кто-то должен поговорить с тобой до твоего отъезда из страны. Раз Стивен не готов, я возьму это на себя.
Одри вздрогнула.
– С Стивеном ничего не случилось? – спросила она, не зная, как вывернуться из этого положения.
Сесилия настороженно взглянула на нее.
– Ну, зависит от того, как на это посмотреть, – с чувством произнесла она. – Но прежде, чем ты скажешь еще что-нибудь, я бы хотела кое-что тебе показать. – Она вынула из кармана фотографию и подала Одри.
Это было черно-белое фото, и можно было подумать, что на ней изображен Кен. Но это был одетый в школьную форму Стив. Он смотрел прямо в объектив фотоаппарата.
Рука Одри, державшая фото, задрожала, а Сесилия прерывающимся голосом спросила:
– Ты, конечно, узнала, кто это?
– Да, это Стивен.
– Верно. – Сесилия протянула руку и вынула фото из ослабевших пальцев Одри. – Сын сфотографирован восемнадцать лет назад. Когда он нашел эту фотографию, то упал в обморок…
– Упал в обморок? – Одри в растерянности вскочила с кресла.
Но Сесилия поспешила успокоить ее:
– Не волнуйся. Он слишком много выпил. Позже нам удалось кое-что вытянуть из него. Получается, твой ребенок – это его сын, правда?
Одри захотелось самой упасть в обморок. Тогда ей было бы гораздо легче сообразить, как выйти из этой щекотливой ситуации. А сейчас ее словно парализовало, она не могла ничего осмыслить.
– Это правда? – Во взгляде Сесилии не было ни холода, ни обвинения. Но и никакого сочувствия. Наоборот, в нем проглядывала боль, как будто она не в силах поверить, что Одри могла так поступить с ней.
– Я… – Слова застревали в горле. – Сесилия…
– Это правда?
– Да. – Ну вот она все и сказала. В отчаянии Одри обхватила себя руками. И опять получилось нехорошо. Сесилия никогда не простит ее. А Стивен…
– О господи… – Голос леди Харлан был едва слышен. Она бессильно сложила руки на коленях, как будто это признание лишило ее сил. Она впервые выглядела на свой возраст.
Одри заметалась, пытаясь что-то сказать, успокоить женщину, которая всегда была так добра к ней. Но в голове ее мелькала только одна мысль: Стивену все известно. Но как давно он узнал ее тайну? И почему промолчал? И каковы его намерения в отношении Кена?
Сесилия подняла голову.
– Почему ты нам ничего не сказала? – спросила она наконец. Голос ее казался больным. – Неужели мы заслужили такое отношение? Этот ребенок… этот мальчик… наш с Доналдом внук. Если Стивен тебе надоел, ты сказала бы ему об этом, а не убегала.
Одри посмотрела на нее.
– Я не могла.
– Почему?
– Вы же знаете почему. – Одри вся сжалась. – Потому что это был ваш сын.
