Ее наряд, состоявший из длинной, по щиколотку, юбки и замшевых туфель, неизвестно какое впечатление мог на него произвести. Возможно, даже вызвать некоторое подозрение, подумала Одри.
– Мм… я приехала к мистеру Харлану, – сказала она. – К мистеру Стивену Харлану, – добавила она на всякий случай. – У меня есть договоренность.
Человек улыбнулся. Это был приятный мужчина лет сорока, на вид довольно суровый.
– Ну как же! Бог мой, как вы похожи на кинозвезду Одри Дафф!
Одри заколебалась.
– Да, мне уже говорили об этом. А теперь, если позволите…
– Но ведь вы же Одри Дафф! – воскликнул мужчина, снимая шляпу и расплываясь в улыбке. – Я вас недавно видел по телевизору. А раньше вы часто приезжали сюда к леди Харлан. Я видел, как вы играли в теннис с мистером Стивеном, ведь правда?
Одри вздохнула от нахлынувших воспоминаний.
– Возможно.
– Я вас сразу узнал. – Он ткнул в себя пальцем. – А меня зовут Питер Уайз. Я уже двадцать лет служу здесь садовником.
– Неужели? – Одри не хотелось проявить невежливость, но она не желала здесь задерживаться, боясь, что в любую минуту из окна может выглянуть Стивен и увидеть ее. А вдруг он вообще откажется разговаривать с ней? Никакой уверенности в хорошем окончании этого предприятия у нее не было.
– Совершенно точно. – Казалось, садовник готов разговаривать с ней целый день. Но затем, видимо почувствовав ее нетерпение, улыбнулся. – Если вы хотите повидать мистера Харлана, вам не нужно идти в дом.
– Что вы имеете в виду?
Ей вдруг стало страшно, что садовник скажет, что Стивен вернулся в Лондон и его нет здесь, но Уайз указал пальцем на ворота.
– Он в конюшне. Минут десять тому назад я видел его там. Он приглядывает за лошадьми младшего брата, пока тот в отъезде.
У Одри пересохло во рту.
– За лошадьми?
– Совершенно верно. Хотите, я провожу вас к нему?
– Нет. – Она смягчила отказ улыбкой. – Спасибо, мистер Уайз, я знаю дорогу.
Юбка хлестала ее по ногам, когда она поспешно зашагала по дорожке за дом, и она пожалела, что не надела джинсы. Но разве она могла подумать, что Стивен будет заниматься чисткой лошадей?
После того что ей наговорила Сесилия, она думала, что Стивен не встает с постели.
Желая избежать встречи еще с кем-нибудь, Одри прошла мимо оранжереи напрямую к конюшне. Боже, она, вероятно, вообще совершила ошибку, приехав сюда! Ей уже следовало лететь в самолете на Роти, вместо того чтобы изливать душу Стивену.
Конюшня была построена в виде буквы «Г», частично закрывая небольшой дворик для разминки лошадей. Здесь их прогуливали после быстрой езды. Стивена нигде не было видно: ни во дворе, ни внутри конюшни. Возможно, он уже куда-нибудь ушел.
В конце здания она увидела открытую дверь, которая вела на сеновал, и, хотя ей очень не хотелось идти в полутемное помещение, Одри все же решила довести дело до конца и убедиться в том, что объекта ее поисков здесь нет. Запах сена, кожи и резкого конского пота ударил ей в нос.
Стивена она увидела, едва переступила порог. Он накладывал вилами сено в кормушку, а за его плечами в стойле стояла, судя по очень толстому брюху, жеребая кобыла и жевала овес. Господи, неужели тут больше никого нет, кроме Стивена? А если кобыла начнет жеребиться?
– Что тебе нужно? – резко спросил он, и она почувствовала исходивший от него запах алкоголя.
Значит, Сесилия ничего не преувеличивала! Казалось, он вовсе не удивился, увидев Одри. Создавалось впечатление, что он ожидал ее.
– Значит, так ты меня встречаешь… – Одри почувствовала, как волнение вновь охватывает ее. В поношенных джинсах и грязной рубашке он выглядел таким привлекательным! Она так хотела увидеть его, что и речи не могло быть хотя бы о малейшей объективности.
– А чего другого ты ожидала? – ответил Стивен, глядя на нее из-под нахмуренных бровей.
Он выглядит таким усталым, подумала Одри. И очень циничным. И все это из-за меня? Или я льщу себе?
Она вздохнула.
– Ты знал, что я приеду? Твоя мать сказала тебе…
– Моя мать ничего не говорила мне. – Его губы искривились. – Ясно, что она на твоей стороне. Я слышал, как с ней недавно разговаривал дворецкий.
– Ты в этом уверен?
Стивен пожал плечами.
– Во всяком случае, я подумал, что это была она.
Одри нервно облизала пересохшие губы.
– Если ты не хотел, чтобы я приехала, почему не сказал ей об этом?
– Что?! Меня еще в чем-то обвиняют! – Он отбросил вилы в сторону. – Да, я хочу услышать, что ты мне скажешь. Зачем же мне противиться твоему приезду? Ты целых десять лет поступала так, как тебе хотелось.
– Да нет же…
– Нет? – Он устало откинул рукой волосы. – Извини, но я не припоминаю, чтобы меня спрашивали о моих чувствах.
– Ты… ты имеешь в виду Кена?
Стивен сердито посмотрел на нее.
– Я полагал, что между нами существовало нечто гораздо большее, чем боязнь иметь нежеланного ребенка.
Одри вспыхнула.
– Кен не был нежеланным…
– Но его отец был!
– Нет.
– Что «нет»? – Стивен шагнул в ее сторону, но потом остановился и засунул руки в карманы джинсов. – Как же ты могла так поступить, Одри? Как же ты могла не только лишить меня права знать, что у тебя будет ребенок, но и не предупредить или объяснить причину отъезда?
– Я думала, так будет лучше.
– Тебе лучше?
– Нет, для всех лучше! – воскликнула Одри, теребя руками полу шерстяного жакета, который она держала в руке. – Стив, ты же был еще мальчиком…
– Боже!
– И ты знаешь, – продолжала Одри дрожащим голосом, – как бы к нашей связи отнеслись твои родители!
– Хватит долдонить одно и то же! – рассвирепел Стивен. – Тебе хотелось уйти от меня, и ты придумала это оправдание…
– Да нет же…
– Прекрати некать! Ради бога, Ри, если не желаешь быть честной со мной, то хоть себя не обманывай! Я надоел тебе тогда, ты устала от необходимости искать предлоги, чтобы отказываться от приглашений в поместье на вечера и встречи со мной. Тебе захотелось других мужчин…
– Это неправда!
В глазах Одри застыла боль, но Стивен просто отвернулся от нее, наступая на навоз, покрывавший пол конюшни. В воздух поднялся целый рой мух, сверкавших крылышками в лучах проникавшего через узкое окно света.
– Ладно, – наконец произнес он. – Теперь это не имеет никакого значения. Полагаю, моя мать посетила тебя, но, что бы она ни сказала, я не собираюсь предъявлять свои права на ребенка. Не хочу причинять ему излишнюю боль и, пока он не вырастет и не сможет самостоятельно принимать решения, не буду вмешиваться в его жизнь.
