Пока Мари как прикованная не отводила взгляда от его завораживающих глаз, он просунул палец под расположенную спереди застежку бюстгальтера, и через секунду кружевные чашечки разошлись. Ладони Энди немедленно подхватили высвободившуюся из плена грудь. В ту же минуту горло Мари сжалось от почти болезненного потока ощущений. Это было первое откровенное прикосновение Энди к ее обнаженному телу. А стоило тому провести большими пальцами по розовым соскам Мари, как она едва не потеряла сознание и хрипло застонала. Но самым трудным испытанием для нее был неотрывный взгляд Энди.
— Пять лет назад ты лишила нас даже этого, — с упреком напомнил он ей.
Пока он нежно поглаживал отвердевшие соски Мари, та безуспешно пыталась справиться с сотрясавшей все ее тело ответной дрожью. Если бы у нее хватило сил, она сказала бы Энди, что на самом деле ее тогдашнее поведение было очень мудрым. Даже сейчас Мари была не способна контролировать себя, а что же говорить о тех временах, когда она была влюблена в него. Тогда она предпочла боль, оставшуюся после потери самого дорогого человека, нескольким быстротечным минутам в постели с ним, за которыми непременно начался бы долгий и мучительный период исцеления уязвленного самолюбия.
— Я намерен сделать все, чтобы ты потеряла голову от страсти, дорогая. — Это было нечто среднее между угрозой и обещанием.
— Ты уже достаточно в этом преуспел, — дрогнувшим голосом ответила она, раздираемая пронзительностью наводнивших ее тело ощущений и страхом перед их интенсивностью.
Энди поудобнее уложил Мари, разметав, как ему давно хотелось, ее темные шелковистые волосы по подушкам.
— Что ты, я еще только начинаю…
Одним ловким движением он стянул с Мари трусики. Уверенные действия Энди заставили ее невольно задуматься, сколько женщин имело счастье на собственном опыте испытать его искушенность в постельных утехах. Мысль уколола Мари словно булавкой, но в этот миг золотоволосая голова Энди склонилась над ее грудью. Он взял губами сосок и стал без зазрения совести истязать чувствительную плоть. Понадобилось совсем немного времени, чтобы коварные ласки его языка и осторожные прикосновения зубов ввергли Мари в такое состояние, при котором она окончательно потеряла способность владеть собой.
— Я знал, что у тебя восхитительное тело, — простонал Энди, с некоторым изумлением глядя на нее, — но не мог даже представить, что ты окажешься любовницей, о которой мужчина способен лишь мечтать.
Мари недоуменно заморгала.
— Мечтать?
— Ты так быстро загораешься, — пояснил он, ведя ладонью по ее стройному бедру. Достигнув колен, он мягко раздвинул их.
Мари замерла. Она вдруг очень остро ощутила свою незащищенность, многократно подчеркнутую уверенностью Энди, а также силой его чувственного подъема. Не позволяя Мари опомниться, он расположился между ее раздвинутых бедер. В эту минуту она вдруг вспомнила, как некоторые приятельницы признавались, что во время первого опыта с мужчиной не испытали ничего, кроме неприятных ощущений.
— Если ты сделаешь мне больно, я больше не стану этим заниматься, — сдавленно предупредила его Мари.
— Больно? — удивился Макгвайр. — Что ты, дорогая! За всю жизнь я не причинил боли ни единой женщине.
Немного успокоившись, Мари благосклонно приняла новый поцелуй, который повлиял на нее сильнее, чем слова. Понадобилась всего пара секунд, чтобы ее страхи улеглись. Конечно, она напряглась, когда пальцы Энди достигли темных волос внизу ее живота. Однако когда тот отыскал среди шелковистых завитков особенно чувствительную точку, размышления о дальнейшем стали для Мари невозможны. Она даже в мечтах не представляла себе, что можно испытывать такое наслаждение. Растворяясь в пронзительном удовольствии и неосознанно извиваясь под воздействием страстных импульсов, Мари переживала то волшебное состояние души и тела, которое можно назвать не иначе, как нестерпимой негой.
Когда интенсивность ее чувств стала невыносимой, Энди каким-то чудом понял это. С едва сдерживаемым нетерпением он налег на нее, но в последний момент у него все же нашлись силы остановиться. Скрипнув зубами, он поднялся с-постели и принялся рыться в ящике комода.
Охваченная бесстыдной лихорадочной жаждой близости, тяжело дыша, Мари наблюдала за ним. Наконец Энди в сердцах выругался вполголоса и повернулся к ней.
— Ты в порядке? — Вопрос скорее был похож на мольбу.
Он спрашивает у меня разрешения, подумала Мари. Учитывая то обстоятельство, что Энди дрожал от желания поскорее овладеть ею, его вежливость приобретала особое значение.
— Да… конечно.
Со вздохом облегчения Энди вернулся в постель и снова припал к губам Мари. Одновременно он подхватил ладонями ее ягодицы и приподнял навстречу своему движению. В тот же миг Мари ощутила меж раздвинутых бедер горячий нажим твердой мужской плоти. Поглощенная острым желанием полного слияния, которое Энди давно породил в ней своей пылкостью, она сама подалась вперед нижней частью тела, совершая старое как мир, знакомое любой женщине действие. Но даже этого Мари показалось мало, и в конце концов она обвила его ногами. В ответ на ее безмолвную просьбу он двинулся вглубь.
В первое мгновение Мари была потрясена волшебным ощущением проникновения, которому сопутствовало несказанное наслаждение и чувство невероятной интимности происходящего. Но тут резкая боль безжалостно вырвала ее из объятий удовольствия. Мари жалобно вскрикнула.
Энди застыл, глядя не нее сверху вниз и даже не пытаясь скрыть изумления.
— Не может быть… — хрипло прошептал он. Его явно шокировало открытие, что Мари не лгала, говоря о своей девственности.
— Все, я прекращаю… — произнес Энди сквозь зубы, тем самым до крайности разочаровав Мари.
Она провела дрожащей рукой по золотистым кудрям Энди, вглядываясь в его медово-карие глаза.
— Не надо останавливаться на полпути… — Произнося эти слова, Мари чувствовала, как пылает ее лицо. Однако ей не хотелось, чтобы Энди подумал, будто она нарочно решила воспользоваться моментом, который для него являлся, мягко говоря, не самым лучшим.
— Да, дорогая, — согласился Энди. — Боюсь, что если я остановлюсь сейчас, то просто умру!
Потом он сделал нечто такое, что еще сильнее удивило Мари: вошел в нее с безграничной нежностью, тем более трогательной, что это доставило ей несказанно большее наслаждение. Зрачки Мари расширились.
— Тебе будет хорошо, — пообещал он с непривычной мягкостью в голосе.
На миг она вновь испытала боль, но потом все вдруг как-то переменилось. Мари словно вернулась к Энди, чтобы окончательно отбросить сомнения, снова потерять над собой контроль и лишь напряженно выгибаться навстречу движениям чудесной твердой плоти, скользившей в древнем ритме, который неожиданно открылся ей во всей своей прелести. С губ Мари срывались короткие стоны, в глубине ее тела постепенно нарастало удовольствие. Наконец Энди подвел Мари к заветному мгновению, когда она словно вознеслась на головокружительную высоту, чтобы там испытать ни с чем не сравнимое ощущение восторга, которое насквозь пронзило ее экстатически содрогающееся тело…
