— Если? Рад слышать. Это прогресс.
— Если это так, то я буду помогать ему материально. И Анджеле тоже.
Грег шумно выдохнул.
— Слава богу… Я думал, ты скажешь, что женишься на ней.
— На Анджеле? Ни в коем случае. Мы едва знакомы. Я живу здесь, она там… С какой стати мне жениться на ней?
— Кто знает? Может быть, из ложно понятого чувства долга. Тревоги за то, как она воспитает ребенка. — Грег улыбнулся, пытаясь разрядить напряжение. — Похоже, ты не совсем рехнулся. Принять ответственность за случившееся — это одно, а привязать себе камень на шею и прыгнуть с моста — совсем другое.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что в случае положительного результата анализа ты можешь принять на себя ответственность, не становясь при этом мужем и отцом.
— Нет, — ответил Филипп, — такая опасность мне не угрожает.
Грег вздохнул с облегчением.
— Рад слышать. Держи меня в курсе, ладно? А если тебе понадобится совет…
— Я позвоню.
Наступила пауза. Затем Грег откашлялся.
— Эй, — бодро сказал он, — я рассказывал тебе о светловолосой шведке, с которой познакомился в Монте-Карло?
Филипп усмехнулся.
— Почему тебя так тянет к скандинавским блондинкам?
— Что я могу сказать? К хорошему привыкаешь быстро.
Братья засмеялись, и, когда Грег начал очередной рассказ, Филипп слушал его внимательно. Однако продолжал думать о предыдущих словах брата. Можно принять на себя ответственность, не становясь при этом мужем и отцом.
Ответственность, определенная по решению суда или принятая на себя добровольно, — это обычный выход из таких ситуаций.
Холодный ум хирурга уже готовил почву для такого решения. Он даст согласие на то, чтобы в свидетельство о рождении вписали его имя. И позаботится о том, чтобы алименты покрывали не только прожиточный минимум, но и обеспечивали ребенку относительно безбедную жизнь.
Оставалась только одна проблема.
Грег сказал, что можно поступить правильно, не становясь при этом мужем и отцом, но Грег ошибся. По крайней мере, в одном.
Не стать отцом невозможно.
Филипп стал отцом автоматически. В тот день, когда его семя оплодотворило Анджелу.
5
Анджела закрыла дверь за посыльным, прислонилась к ней спиной и уставилась на принесенный конверт.
На конверте красовался обратный адрес, набранный крупными красными и синими буквами. Но она и так знала, что находится внутри. Никто не присылал ей официальных заказных писем. Во всяком случае, с тех пор как Анджела ушла из университета и отказалась от стипендии, позволявшей ей платить за жилье, еду и учебу.
Анджела проглотила комок в горле. Результат экспертизы ДНК на отцовство. Почему она так нервничает, если все ясно заранее?
Потому что теперь это будет знать и Филипп. Он не поверил, когда она сказала, что это его ребенок. Впрочем, осуждать его не приходится. С какой стати мужчина будет верить женщине, которая легла с ним в постель, не зная ничего, кроме его имени?
И все же она не могла понять причины его поведения. Он ничего ей не должен. Она сказала ему об этом, когда он, выяснивший, чем закончилась их… их встреча, опомнился от шока. Она не хотела ничего. И ясно дала это понять.
— Догадываюсь, что ты собираешься рожать, — сказал он.
Анджела посмотрела на него как на ненормального. Неужели она бросила все, чего добилась тяжелым трудом, ради того, чтобы избавиться от ребенка?
— Да, — спокойно сказала она. — Собираюсь.
И тут он заявил, что хочет увидеть доказательства своего отцовства.
— Для чего? — спросила она.
Теперь уже Филипп посмотрел на нее как на ненормальную.
— Чтобы я мог сделать соответствующие распоряжения.
Анджела миновала крошечную гостиную, прошла на кухню, положила нераспечатанный конверт на стол и наполнила чайник. И наконец-то поняла, что он собирается сделать. Выписать ей чек и попросить подписать документ, освобождающий его от всех дальнейших обязательств.
Она поставила чайник на плиту, включила горелку и задумалась. Что ж, по сравнению с ее матерью это был шаг вперед. По крайней мере Филипп признавал, что сделал ей ребенка. Неделю назад, когда она делала пункцию плодного пузыря для анализа ДНК, выяснилось, что это мальчик. У ее сына не будет отца, так же как его нет у самой Анджелы. Однако, когда мальчик подрастет, можно будет сказать ему, что его биологический отец пытался поступить справедливо.
Но она не примет его помощи.
Она не станет подписывать дурацкий документ, который обязательно составит Филипп. Ей ничего от него не нужно. Если Филипп не верит ей, это его проблема. Пару дней назад она получила расчет, однако в конце концов Эннио согласился взять ее снова. Но даже если бы он не согласился, она все равно не взяла бы у Филиппа ни гроша.
Если бы Анджела подписала документ, отнимающий у ребенка право знать собственного отца, да еще согласилась взять за это деньги, она чувствовала бы себя последней тварью.
— Речь не о тебе, малыш, — нежно сказала она, положив руку на живот. — Речь обо мне.
Когда она решила рожать, то почувствовала тесную связь со своим ребенком. Мой сын. Я буду любить его так, как никогда не любили меня, и сделаю все, чтобы он был счастлив…
Чайник засвистел. Наконец-то. Но, когда Анджела посмотрела на плиту, выяснилось, что он даже не нагрелся как следует.
Это был звонок в дверь.
Странно… Сначала посыльный с заказным письмом, а кто теперь? Водопроводчик, пришедший ремонтировать бачок, который течет уже несколько дней? Соседка снизу, явившаяся пожаловаться на постоянный шум воды?
Анджела вздохнула, пригладила волосы, открыла замок, но оставила цепочку, приоткрыла дверь… и ощутила холодок под ложечкой.
— Филипп?
Что за дурацкий вопрос?! Конечно, это Филипп. Разве его можно с кем-то спутать? Тот же рост. Те же широкие плечи. Те же синие глаза.
Те же сухие твердые губы, когда-то так страстно целовавшие ее…
— Филипп, что ты здесь делаешь?
— Открой дверь, Анджела.
— В прошлый раз мы сказали друг другу все, что следовало.
— Хочешь говорить о ребенке через дверь? Ладно. Тогда подожди минутку. Сейчас я позвоню соседке. Не сомневаюсь, что ей захочется услышать каждое слово.
Анджела сняла цепочку и распахнула дверь. Филипп прошел в прихожую. На нем был деловой темно-серый костюм, белая рубашка и синий галстук. В руках он держал лоснящийся кожаный дипломат.
