Она что-то нежно прошептала и прильнула к нему. Ее тело было мягким, теплым, удивительно женственным и готовым к материнству.
Моя, сгорая от страсти, подумал он. Целиком.
6
Прошла целая вечность, прежде чем Филипп поднял голову. Анджела дрожала и не могла отдышаться. Она казалась маленькой, беззащитной, и Филиппу захотелось снова привлечь ее к себе и утешить.
— Анджела… — Он погладил ее по лицу и отвел шелковистую прядь от пылавшей щеки. — Сколько времени тебе нужно на сборы?
— Сборы?
— На то, чтобы собрать вещи. Те, без которых ты не можешь обойтись. Все остальное брось. В Сиднее я куплю тебе все, что захочешь.
Она напряглась и уперлась ладонями в его грудь. Филипп неохотно опустил руки.
— Я уже сказала, что не выйду за тебя. Почему ты меня не слушаешь? Мне не нужна твоя помощь. И ничья помощь вообще. — Она сделала шаг назад и оскалила ровные белые зубы, как загнанное в угол животное. — Уходи, Филипп. Ты предложил мне то, что считаешь правильным, а я отказалась. Этого вполне достаточно, чтобы жить в ладу со своей совестью.
— Хорошенького же ты обо мне мнения!
— Нет у меня никакого мнения. Просто я хочу, чтобы ты уехал.
Филипп подошел к дивану, открыл кейс и вынул оттуда какой-то официальный документ.
— Вот, — сказал он и протянул ей лист бумаги.
Она приняла лист, не сводя с Филиппа глаз.
— Что это?
— Ты — студентка выпускного курса. Значит, читать умеешь.
В комнате было жарко и душно. Наконец Анджела отвела взгляд и начала читать.
От ее щек отлила кровь. Через пару минут Филипп подошел к окну, поднял жалюзи, едва не рассыпавшиеся у него в руках, и выглянул на улицу.
Что она почувствует, когда дочитает? Облегчение, сказал один внутренний голос. Гнев, прошептал другой.
Честно говоря, ответа он не знал. Да, Анджела произнесла страстную речь о том, как она хочет этого ребенка, но предсказать ее реакцию было так же невозможно, как предсказать маршрут тайфуна.
После разговора с Грегом он подготовил документы, предусматривающие выплату ребенку ежемесячного содержания вплоть до окончания университета. Как сказал Грег, ничего другого мораль от него не требует. Особенно учитывая сумму, которую он решил выделить для этой цели.
Однако слово «отец» продолжает пугать его. Он собирался стать отцом. Нет, не сейчас, не сегодня. Когда-нибудь. В конце концов, рано или поздно так поступают все мужчины. Находят подходящую женщину, женятся, ведут приятную и спокойную семейную жизнь, заводят детей…
Но судьба и одна страстная ночь мигом изменили все.
В утробе Анджелы безмятежно плавает крошечное живое существо. Существо, которое зачал он. И это существо заслуживает всего того, что Филипп собирался дать своему будущему ребенку. Того, о чем он говорил Анджеле. Хорошего дома, хорошей школы, обоих родителей и многого другого, почти столь же важного. Собак. Кошек. Аквариума — конечно, если малыш будет любить рыбок. Электрических поездов, велосипеда и рождественских подарков.
Более того, у этого малыша будет то, чего не было у самого Филиппа. Отец, который будет думать сначала о ребенке, а уж потом о себе.
Это было верное решение. Единственно верное. Как только Филипп признал это, он понял, что отсутствия прочерка в графе «отец» и счета в банке для ребенка недостаточно.
Поэтому накануне он побывал у адвоката и составил другой документ, хотя и не был уверен, что воспользуется им. На рассвете измученный Филипп сунул в кейс оба листка и рухнул в кровать, сказав себе, что сделает выбор по пути в Перт.
На самом деле он сделал этот выбор лишь несколько минут назад. К добру или к худу, но Филипп отдал Анджеле проект брачного контракта.
Анджела подняла глаза.
— Ты составил брачный контракт?
— Вот именно.
— Брак! — сказала она с таким отвращением, словно это слово было ругательством.
— Брак, — спокойно ответил Филипп. — Именно это я и твержу тебе уже битый час.
— И слышать не желаю! — вспыхнула Анджела. — Мистер Томлинсон, а я битый час твержу, что не выйду за вас замуж. Никогда. Вы меня поняли? — Не сводя с Филиппа глаз, она порвала документ. Клочки посыпались на вытертый коврик. — Сам знаешь, что ты можешь с ним сделать.
— Ты внимательно прочитала его?
— Ты имеешь в виду пункт, что мы будем пересматривать условия соглашения каждые два года? — Анджела засмеялась. — Бред для отвода глаз! Когда ты почувствуешь, что сыт по горло, то подашь на развод и никакой договор этому не помешает.
— Я не собираюсь разводиться. Это просто дополнительная гарантия для нас обоих.
— Иными словами, признание того, что у нас ничего не выйдет.
— Не буду спорить, — спокойно ответил Филипп. — Кроме того, я включил в договор пункт о твоем материальном обеспечении. Там говорится…
— Я знаю, что там говорится. Ты обязуешься оказывать мне… Как это? Ах да. «Соответствующую финансовую поддержку во время выполнения супружеских обязанностей».
Филипп покраснел. Да, фраза звучит бесстыдно. Как минимум — вызывающе.
— Кроме того, — быстро сказал он, — я буду оплачивать твою учебу на медицинском факультете Сиднейского университета.
— Подумать только, — насмешливо протянула Анджела. — Та ночь, которую мы провели в постели, стоила тебе всего-навсего одного обеда. Да и за тот заплатила Ассоциация.
— Проклятье! — прорычал Филипп, шагнул к ней, схватил за локти и заставил подняться на цыпочки. — Что с тобой?
— Нет, это что с тобой? — парировала она. — Думаешь, я все та же глупая девчонка, которая в ту ночь легла с тобой в постель?
— В ту ночь мы занимались с тобой любовью. И зачали ребенка. Разве это глупо?
Нет, подумала она. Зачатие новой жизни — дело серьезное.
— Анджела, неужели я прошу невозможного? Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Будь моей женой. И помоги мне создать условия для нашего сына.
У него все получается очень просто. Законный брак и райская жизнь для младенца…
— Мы уже согласились, что по сравнению с большинством супружеских пар имеем серьезное преимущество.
Анджела еще ни на что не согласилась, но в глубине души понимала, что крыть нечем. Какая женщина могла бы отказаться от преимуществ, которые Филипп предлагает ее ребенку?
— Другие супружеские пары знают друг друга, — устало ответила она. — Имеют общие надежды и тревоги.
— У нас есть общие надежды и тревоги.
Она засмеялась — точнее, сделала попытку.
— Еще бы! Ты надеешься, что сможешь платить нам с сыном алименты, и тревожишься, что не сможешь этого.
