— Это вы про кого? — прищурился злобно Александр, узрев в последнем сравнении грубый намек в адрес своей изумительной фигуры. — Мне сказали, я передал…
— Я тебя не для того нанял, чтобы ты заместо попугая по телефону трещал. А чтобы ты имеющейся извилиной хоть изредка да шевелил. — Что-то в трубке хозяина громко треснуло, не иначе опять карандаш сломал. Имел он такую дурацкую привычку — в волнении карандаши ломать. — Ты где сейчас?
— Под окнами.
— Вот посиди и подумай. А заодно и понаблюдай. Что-то неспокойно мне сегодня, не иначе гости будут.
Под гостями он мог подразумевать лишь одну категорию граждан. Тех, что приходят без приглашения. Тех, что в силу своей профессиональной деятельности могут разом лишить покоя и сна, а в итоге и вашего процветающего бизнеса и материального благополучия.
Ментов босс ненавидел. Делил он их на три подгруппы. Первая — начинающая, низкооплачиваемая, перебивающаяся преимущественно объедками со стола второй. Вторая — обнаглевшая, сдирающая с тебя три шкуры и живущая под девизом: «Мафию победить невозможно, ее можно только возглавить…» И третья — из разряда борцов за правду и справедливость… Но третья, как он считал, в природе уже давно не существует, поскольку честные менты вымерли в незапамятные времена. «Запомни, Сашок! — любил он повторять. — Хоть и не люблю я мокруху, редко когда иду на это, крайне редко, но хороший мент — мертвый мент».
Саша урок усвоил крепко и, мгновенно подобравшись после телефонного разговора с хозяином, стал нести дозор под его окнами. Теперь уже ничто не отвлекало его внимания: ни длинноногие трещотки, бросающие призывные взгляды в окошко его автомобиля, ни жар последних теплых солнечных лучей, заставляющих истекать потом.
Ему доверили работу, и он должен был ее сделать…
Глава 23
Ксюша минуты три оцепенело рассматривала облупившуюся дверь, за которой только что скрылся Николаев.
Ничего себе расклад! Это как же называется: пришел, увидел, победил? Или на современном сленге: пришел, трахнул, убедил?
— Ты ли это, Ксения? — на всякий случай решила она поинтересоваться у самой себя. И тут же самой себе ответила: — Конечно, ты! Правда, разом разомлевшая и к тому же поглупевшая сверх всякой меры…
Высунув нос в коридор на предмет обнаружения любопытствующих соседей и нигде оных не обнаружив, она юркнула в ванную, попутно взывая к уснувшим рефлексам благочестия и осторожности. Но те, мать их, сладко посапывали где-то в глубине сознания, не обращая внимания на ее тщетные попытки.
Что и говорить, умерщвление плоти, может, и хорошо для кого-то, пытающегося где-нибудь в скиту постичь секрет мироздания, но в миру такими экспериментами злоупотреблять не следует. Эффект будет прямо противоположным.
Ксюша яростно натирала тело мочалкой, пытаясь изгнать из него запретные ощущения, негой опутавшие каждый ее нерв. Но отвратительная, до назойливости беспардонная память снова и снова возвращала ее мыслями к ее недавнему грехопадению, заставляя то и дело замирать с мочалкой в руках и плескать в разгоряченное лицо пригоршни ледяной воды.
— Цыганщина чертова! — едва не стонала она, вспоминая наглую напористость Николаева. — Чтоб ты провалился! Чтобы я еще когда-нибудь!!! Даже и думать о нем забуду!!!
Но не тут-то было! Долго дремавшее женское естество наконец-то вырвалось наружу и, выйдя из-под контроля, принялось крушить и пускать в разнос все доводы рассудка. И выходило у него это так убедительно, так красноречиво, что Ксюша невольно смирилась и отступила перед столь аргументированным натиском.
— Пусть будет так! — торжественно провозгласила она, вернувшись в комнату, носившую следы их с Романом любовных баталий. — В конце концов, у меня нет выбора…
Выбора у нее действительно не было. На настоящий момент не было в ее окружении человека, который бы с пылом, обнаружившимся у Николаева, взялся бы вдруг защищать ее интересы. Она, конечно, не доверяла ему, но не могла не согласиться, что во многих его словах имелся здравый смысл. Кому, интересно, понадобилось подбрасывать вторую пулю в этом долбаном переулке? Что это: стечение обстоятельств или хорошо спланированный тактический ход, направленный против нее? Но сам собой возникает вопрос — для чего? Ведь не ради того, чтобы подставить ее ментам? Хотя почему бы и нет?! Ее пуля, видимо, недругами обнаружена не была, поэтому и подбросили другую. А та, другая, была выпущена из пушки, засвеченной несколько лет назад.
— Так, так, так… — внезапно заулыбалась Ксюша, нащупав неожиданно затеплившийся очажок прозрения. — Вот где собака-то порылась! Начинать надо именно оттуда…
На сборы у нее ушло чуть больше пяти минут. Плевать ей было на то, что глаза так и остались припухшими. Плевать, что не успела привести в порядок прическу. Бросив мимолетный взгляд в окно и убедившись, что погода все еще балует теплом, она мигом натянула шорты, футболку и кроссовки, шарахнула что есть мочи в соседскую дверь.
— Димка! — рявкнула она, не дождавшись скорого ответа. — Выползай на свет божий, я знаю, что ты дома.
За дверью послышался странноватый шорох, и минуты через три ее вниманию предстала помятая физиономия соседа.
— Спишь, что ли? — поинтересовалась она вместо приветствия.
— Угу, — хмуро ответил он, елозя взглядом по ее фигуре. — Куда это ты собралась? Не иначе слет бойскаутов в соседнем дворе.
— Острить потом будешь, — отвесила она ему легкий подзатыльник. — Давай собирайся. Мне на рынок нужно за продуктами, поможешь пакеты нести.
— А что у нас за торжество? — все так же сумрачно спросил он, отступая в глубь комнаты и пропуская ее. — Что праздновать собралась?
— Да так, — туманно обронила она, с интересом поглядывая по сторонам. — А ты молодец. Порядок, я смотрю, навел.
Убранство комнаты действительно претерпело изменения. Исчезли газеты, мусор. Убогая меблировка сменилась пусть не бог весть какой, но все же добротной мебелью, включающей в себя письменный стол, двустворчатый шкаф и новенькую тахту, накрытую сейчас клетчатым пледом. Окна были тщательно кем-то вымыты и завешены шелковыми недорогими портьерами.
— Идем, что ли?
Пока она глазела по сторонам, Димка успел переодеться в спортивный костюм и даже взлохмаченную белобрысую шевелюру привел в порядок.
— Идем.
Они вышли на улицу, поймали за углом такси и уже менее чем через полчаса ступили на привокзальную площадь, сплошь заставленную торговыми рядами и павильонами.
Всю дорогу до рынка Димка угрюмо молчал. Все ее вопросы и попытки хоть как-то расшевелить его не увенчались успехом. Он либо молча кивал головой, либо недоуменно пожимал плечами или полупрезрительно фыркал.
— Чего это ты такой неразговорчивый сегодня? — шутливо толкнула она его локтем в бок. — Не иначе сон плохой приснился…
