– Значит, вы разделили ферму и оставили себе старый дом, – сказал Бен. – А где же живет мистер Уитакер?
– На дальнем конце деревни, – пояснил Малкин. – Землю продал еще мой отец, когда перестал получать доходы с фермы. Тогда земля была в цене, и ему хватило. Так что Роду принадлежат и земля, и все эти здания. Ну, и кроме того, он занимается перевозкой грузов, поэтому не может все время наблюдать за овцами. Платить наемным рабочим он тоже не в силах, а я помогаю ему с удовольствием.
– Думаю, что за вашу жизнь через ваши руки прошло немало ягнят, – заметил Купер.
– Да уж, совсем немало.
Они вошли в сарай. В нем было гораздо теплее, чем на улице, и он был разделен на небольшие загончики, в которых находились овцематки с черными мордами. Констебль вдохнул теплый запах животных и сена. Фрай же, взглянув на овец, отошла в сторону.
– Не очень подходящее место. А мы не могли бы вернуться в дом? – спросила она.
– Они же все вот-вот разродятся – сами видите, – возразил старый фермер.
Диана пустым взглядом посмотрела на овец. Купер знал, что сейчас у нее перед глазами стоят бараньи отбивные котлеты и воскресная баранья нога.
– Мне кажется, что с ними всё в порядке, – сказала девушка.
– Их нельзя оставлять без присмотра, – стоял на своем Джордж. – Так что задавайте свои вопросы.
– Ну, хорошо. Вы узнаете этого человека? – Фрай протянула Малкину фото Ника Истона.
– Можете не стараться, у меня нет с собой очков.
– А где же они?
– В доме, там, где я ими пользуюсь.
– Проклятье!
– Я же не планирую свой день в расчете на то, что вы ко мне заявитесь, сами понимаете.
Сержант глубоко втянула в себя воздух. Бен увидел, как лицо ее исказила гримаса, когда в голову ей ударила смесь запахов овечьего помета, сена и скисшего молока.
– Нас интересует человек по имени Ник Истон. Это имя вам что-нибудь говорит? – спросила она.
– Никогда его не слыхал.
– Он работал в Королевских ВВС.
– А, – произнес Малкин. – Это как-то связано с жалобой?
– С какой жалобой?
– На полеты на низкой высоте. Некоторые истребители летают здесь так низко, что едва не задевают за трубы. Овец они пугают чуть не до смерти. Вот Род и написал жалобу. Говорит, что хочет попробовать получить компенсацию.
Фрай посмотрела на говорившего, а потом перевела взгляд на Купера.
– Думаю, придется доказывать, что самолеты причинили какой-то материальный ущерб или нанесли вред здоровью овец, – сказал тот. – У кого-то из овцематок случились выкидыши?
– Это не имеет никакого отношения к нашему делу, – заметила Диана.
– Так значит, он из ВВС? – переспросил старик. – На этом фото он, похоже, в форме. Я вижу синий цвет и фуражку.
– Правильно, но вы могли видеть его в гражданском, – заметила Фрай.
– Я уже сказал – без очков… – Малкин пожал плечами.
– А кто-нибудь из ВВС был здесь недавно? Или, может быть, звонил вам?
– Я не знаю, – ответил Джордж. – Правда, я не всегда снимаю трубку.
– Ваше имя стоит в списке людей, которых сержант Истон собирался посетить. Вы не знаете почему?
– Нет.
– А имя Лукаш вам что-нибудь говорит?
Бену показалось, что Малкин слегка напрягся. Но прежде чем он ответил, овца в ближайшем загоне упала на колени и заблеяла. Фермер повернулся в ее сторону.
– Всё в порядке, – сказал Купер. – Можете ею заняться.
Джордж благодарно кивнул и тут же протянул ему свободный халат, как бы автоматически приглашая его в помощники.
Фрай в шоке смотрела, как ее коллега снял свое непромокаемое пальто и надел халат поверх одежды. Она чуть не пропустила следующую фразу Малкина:
– Лукаш… Да, что-то припоминаю. Это как-то связано с ВВС, правильно?
– А это вы мне расскажете, – ответила Диана.
Краем глаза она следила, как Купер забрался в загон с шумевшей овцой, которая продолжала истошно блеять. Это был ничем не сдерживаемый звук, сопровождающий появление новой жизни. От этого звука Фрай избавиться не могла, но она старалась не смотреть на то, что делает констебль, согнувшись над хвостом животного. Что бы это ни было, глаза овцы закатились, а крик стал еще пронзительнее.
– Бен, какого черта ты там делаешь?! – вырвалось у девушки.
– Одна из ног завернулась, – отозвался ее напарник. – У вас не найдется упаковочной ленты, сэр?
– Вон, на загородке, – ответил Малкин.
Диана посмотрела, как Купер взял кусок ярко-синей ленты, обмакнул его в мыльную воду и приготовил петлю.
Затем он опять нагнулся над животным. Сержант не могла понять, что он там делает, но была уверена, что это не то, чем детектив должен заниматься во время допроса.
– Ну, вот и всё, – произнес Бен напряженным от усилий голосом.
Раздался хлюпающий звук, на сено неожиданно выплеснулись родовые воды, и овцематка замолчала. И сразу же раздался новый звук. Это был звук чуть слышного покашливания, как будто кашлял младенец, которому что-то попало в горлышко. А потом кто-то чихнул, и Фрай неожиданно почувствовала, что ей отчаянно хочется увидеть, что же там произошло.
– Единственное, что приходит в голову, – он старый летчик, – Малкин вновь повернулся к ней лицом. – С таким-то именем, наверное, поляк? Вам надо поговорить со стариной Уолтером Роландом. Он когда-то служил в ВВС. Правда, много лет назад.
– Ну, и… – Было видно, что девушка нервничает от нетерпения.
– Вам что, это не интересно? А я думал, вы пришли задавать вопросы…
Диане было слышно, как Купер шуршит сеном и бормочет что-то овце, как какой-то чокнутый пастух.
– Родилась ярка, – объяснил он.
– Это хорошо, – сказал Джордж, не оборачиваясь. – Одна?
– Скажу через минуту.
Фрай не видела вокруг ничего, кроме спины Бена в синем халате. Она попыталась приблизиться к загону, но Малкин встал у нее на пути.
– Только не туда, – сказал он. – Не знаю, что еще вам сказать. И что вообще вы хотите узнать? При чем здесь все эти разговоры о ВВС?
– Да тихо вы! – вырвалось у девушки.
Теперь из мокрого загона донесся тонкий визг. Фрай наклонилась вперед, чтобы рассмотреть что-то темное и влажное, чего еще не было всего несколько минут назад. У существа были тонкие ножки, которые разъезжались на сене, и голова, которая казалась слишком большой для такого тельца. Диана с восторгом следила, как оно пытается встать на ноги, опасно покачиваясь и прижимая уши к голове, как будто это могло помочь ему обрести равновесие. И хотя глаза его еще не сфокусировались, рот уже успел открыться и тыкался в сторону матери. Существо жило на свете уже тридцать секунд.
