Конечно, никуда она не пошла. Пересела на Северную линию и доехала до станции «Хэмпстед», а там на лифте поднялась наверх. У нее нет времени на сожаления о прошлом или ностальгию, нужно поскорее вернуться домой, увидеть Питера и заняться делом. Наверху ясный день близился к вечеру, жара спала, и солнце не слепило глаза. Знакомой дорогой Элис пошла к дому.
* * *
Питер выбрал желтый маркер и аккуратно выделил нужные строки. Потом позволил себе на минутку отвлечься, довольный результатом. Издатель Элис хотел запустить веб-сайт через месяц, и Питеру поручили написать тексты. Работа оказалась нелегкой, а все потому, что особа, которой посвящался сайт, наотрез отказалась принимать участие в его создании.
Дело было вовсе не в обычном для человека, которому перевалило за восемьдесят, нежелании воспринимать новшества; наоборот, Элис гордилась своим умением идти в ногу с современными технологиями. Интернет сильно изменил полицейские процедуры со времени первого появления Диггори Брента, а Элис в книгах строго придерживалась реализма. Ее безумно злило «коварное вторжение» общественной сферы в личную жизнь. Маркетинг, конечно, дело хорошее, говорила она, но если автор становится важнее, чем его книги, значит, в этом мире что-то не так. Только приближающийся юбилей творческой деятельности и личная просьба главы издательства вынудили ее согласиться. При одном условии: «Я не желаю об этом слышать, Питер. Сами займитесь».
Питер пообещал, что займется, и приступил к работе, старательно избегая в присутствии Элис слов «онлайн» или «платформа». Биография автора получилась довольно быстро – у них уже был типовой документ, который постоянно дополняли для пресс-релизов, – и Питер даже гордился особой страничкой, которую написал от лица Диггори Брента, но сейчас он работал над разделом «ЧаВо», и дело буксовало. Трудность заключалась в том, что здесь все основывалось на ответах Элис. Без ее помощи Питеру приходилось перелопачивать архивы в поисках статей, из которых можно было бы набрать материала.
Питер сосредоточился на создании текста и поиске информации, отчасти потому, что хотел порадовать Элис, а отчасти потому, что это облегчило жизнь. Сейчас Элис почти не давала интервью, а если давала, то требовала, чтобы ее спрашивали только о работе. Элис тщательно охраняла свою частную жизнь, и Питер иногда тревожился – украдкой, про себя, и так, чтобы она не догадалась! – что в этом есть нечто невротическое.
Тем не менее он включил несколько личных вопросов из уважения к рекламному агенту Элис, которая прислала «коротенький список» из тридцати пунктов на выбор, и теперь ему приходилось перерывать информацию за несколько десятков лет, чтобы найти ответы. Архивы самой Элис не отличались аккуратностью. В течение всех этих лет для их упорядочивания и хранения использовались разные, довольно интересные системы, и теперь отыскать там что-либо было довольно проблематично.
И вот, наконец, успех. В интервью «Йоркшир пост», напечатанном в августе тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, Питер нашел цитату Элис, которую, немного обработав, можно было использовать как ответ на один из вопросов.
Вопрос: Каким вы были ребенком? Уже тогда пробовали стать писателем?
Питер посмотрел на выделенные чуть раньше строки.
Ответ: Мне всегда нравился процесс письма, меня ругали за то, что я пишу на стенах или вырезаю свое имя на мебели. К счастью, меня поддержал друг нашей семьи, известный автор, который никогда не ограничивал полет моей фантазии. Одним из лучших подарков, которые я когда-либо получала, была моя первая записная книжка. Ее подарил отец. Как же я ее любила! Я с ней не расставалась и до сих пор сохранила любовь к записным книжкам. Каждый год папа дарил мне новую, и я написала целый детективный роман – самый первый! – в записной книжке, которую получила на пятнадцатилетие.
Прекрасно подойдет. Напевая, Питер прокрутил вниз текст на экране компьютера, отыскивая пустое пространство, куда нужно было вставить ответ.
Теплые послеобеденный свет падал на клавиатуру. За окном вздохнул автобус, подъезжая к остановке, женщина со смеющимся голосом кому-то крикнула «Скорей!», а дальше, на Хай-стрит, уличный музыкант играл на электрогитаре мелодию группы «Лед Зеппелин».
Питер уже мысленно собирался домой, предвкушая долгую поездку на автобусе в компании Пипа и Абеля Мэгвича,
[19] как вдруг его внимание привлек еще один вопрос. Вернее, ответ, который он напечатал ниже.
Вопрос: Роман «В мгновение ока» стал первым опубликованным детективом с участием Диггори Брента. Был ли он вашей первой книгой?
Ответ: Да. Я из тех редких счастливчиков, кому никогда не возвращали рукопись.
Эти два ответа не слишком противоречили друг другу. В конце концов, существует разница между законченной рукописью и романом, написанным пятнадцатилетней девочкой в записной книжке, но что-то не давало Питеру покоя.
Он снова перебрал стопку ксерокопий на столе, разыскивая страницы, откуда взял ответ на второй вопрос. Питер нашел их в интервью для журнала «Пэрис ревю» в тысяча девятьсот девяносто шестого году и перечитал.
Интервьюер: Роман «В мгновение ока» стал первым опубликованным детективом с участием Диггори Брента. Но ведь он был не первой вашей книгой?
Элис Эдевейн: Вообще-то, первой.
Интервьюер: Неужели вы никогда не пробовали ничего написать до того, как взялись за «В мгновение ока»?
Элис Эдевейн: Никогда. До конца войны мне и в голову не приходило, что я смогу написать рассказ, не говоря уже о детективном романе. Я увидела своего персонажа, Диггори Брента, во сне и на следующее утро взялась за перо. Конечно, это архетипический образ, хотя любой автор цикла книг, который утверждает, что его герой не разделяет увлечения и хобби самого писателя, просто-напросто лжет.
Питер слышал, как тикают часы на каминной полке. Он встал, потянулся, допил воду из стакана, затем подошел к окну. Как ни крути, а эти два интервью явно противоречат друг другу.
Он вернулся к письменному столу, встал перед компьютером. Стрелка курсора мигала на слове «лжет».
Элис никогда не лгала. Более того, она говорила исключительно правду, была настолько искренней, что на нее порой обижались.
Значит, расхождение возникло из-за ошибки. Между двумя интервью прошло сорок лет, Элис вполне могла что-нибудь забыть. Ей восемьдесят шесть лет. Питеру всего тридцать, а он уже почти не помнит какие-то события из своего детства.
И все же не следует выкладывать в Интернет то, что может навлечь критику. В наше время легко попасться на неточностях и несоответствиях. Все можно проверить.
Питер рассеянно постучал по клавиатуре пальцем. Ничего страшного, просто досадная мелочь. И ведь не спросишь у Элис, какое интервью точнее. Он пообещал, что не будет докучать ей веб-сайтом, а еще Питер слишком дорожил жизнью, чтобы вслух усомниться в правдивости Элис.
