– У нее не было другого выхода.
Сэди едва сдерживала волнение. Еще немного, и после всех долгих лет она найдет Тео Эдевейна!
– Вы знаете, кому она отдала мальчика?
– Конечно. У нее была сестра на севере, которая охотно взяла ребенка и воспитала как своего собственного. Только это был не мальчик, а девочка. Между прочим, моя мать.
– Что?
– Вот почему Роуз так сильно огорчилась, когда Эдевейны ее уволили. Она бросила своего ребенка и отдала всю любовь их сыну – а ее выгнали из-за какого-то пустяка.
– Но… – Сэди помолчала. – Если ребенка Роуз отправили на север, кто тогда мать Тео Эдевейна?
– Вообще-то, сыщик здесь вы, детектив Спэрроу, но я полагала, что его мать – миссис Эдевейн.
Сэди оторопела. Какая-то бессмыслица. А ведь отлично складывалось. Элеонор долго не могла зачать ребенка, потом родила мертвого мальчика; тайная беременность Роуз, идеально совпавшая по времени с беременностью Элеонор; Элеонор уволила Роуз, та забрала своего сына… Вот только у нее была дочь. Мать Марго Синклэр, выросшая в Озерном краю в семье сестры Роуз Уотерс. Да и доказательств того, что Элеонор потеряла младенца, не существовало, разве только невнятное бормотание Констанс Дешиль. Вся версия рухнула как карточный домик.
– Констебль Спэрроу, вам нехорошо? Вы побледнели. – Марго нажала у себя на столе на кнопку внутренней связи. – Дженни? Принесите, пожалуйста, воды.
Секретарь занесла в кабинет круглый поднос с графином и двумя стаканами. Сэди отпила из стакана, радуясь, что есть время собраться с мыслями. Постепенно к ней вернулось самообладание, и сразу же возникло множество новых вопросов. Может, Роуз и не мать Тео, но почему ее неожиданно уволили, к тому же незадолго до его похищения? Подозрительно. Если дело не в том, что Элеонор не нравилось присутствие настоящей матери, то чем могла Роуз вызвать недовольство Эдевейнов? От хороших работников, у которых сложились добрые отношения с хозяевами, обычно не избавляются. В чем же причина?.. Она спросила у Марго.
– Она так и не поняла, почему ее уволили. Ее это очень ранило. Роуз говорила мне, что любила работу в Лоэннете. Когда я была маленькая, она приезжала в гости и рассказывала разные истории об этом доме на озере. Помню, я всегда немножко завидовала девочкам, которые там росли, и чувствовала с ними какое-то родство. Роуз так рассказывала, что я почти верила: в том саду живут феи. И еще ей нравились ее работодатели, она очень хорошо о них отзывалась, особенно об Энтони Эдевейне.
– Да?
Это уже интересно. Сэди вспомнила рассказ Клайва о допросе Констанс Дешиль, как она намекала на интрижку, которая, возможно, была связана с пропажей ребенка.
– Полагаете, у них могли быть близкие отношения? У Роуз с Энтони Эдевейном?
– Вы имеете в виду любовную связь?
От прямолинейности Марго Синклэр Сэди стало стыдно за свой жеманный эвфемизм. Она кивнула.
– Роуз упоминала о нем в своих письмах. Она восхищалась Энтони Эдевейном, считала его очень умным человеком и сочувствовала ему. И все. Правда, она всегда отдавала ему должное: ведь именно он предположил, что из нее выйдет замечательный педагог, и посоветовал учиться.
– Но романа у них не было?
– Вообще-то, у меня создалось впечатление, что после беременности Роуз сознательно избегала романов. Она вышла замуж почти в сорок лет и до того ни с кем не встречалась.
Еще один тупик. Сэди вздохнула и спросила с отчаянием в голосе:
– Может быть, вы еще что-нибудь вспомните? Какую-нибудь мелочь, которая могла бы иметь отношение к увольнению Роуз?
– Да, есть одна деталь, правда, не знаю, насколько она важна…
Сэди одобряюще кивнула.
– Эдевейны ее уволили, однако дали превосходные рекомендации и щедрый прощальный подарок.
– Какой подарок?
– Деньги. Достаточно, чтобы уехать в Канаду и получить образование.
Сэди задумалась. Действительно, зачем при увольнении вознаграждать? Ей пришло в голову, что, вероятно, деньги были платой за молчание, но какой смысл подкупать человека, который не знает, о чем должен молчать?
Раздался стук, секретарь заглянула в кабинет и напомнила Марго Синклэр, что через пять минут собрание Совета попечителей.
– Что ж, – извинилась директриса, – боюсь, я вынуждена попрощаться. Не знаю, смогла ли я вам помочь.
Сэди тоже не знала, однако пожала руку Марго Синклэр и поблагодарила за потраченное время. Она уже подходила к двери, как вдруг в голове мелькнула мысль. Сэди повернулась и спросила:
– Один вопрос, доктор Синклэр, если вы не против.
– Конечно, нет.
– Вы сказали, что Роуз сочувствовала Энтони Эдевейну. Что вы имели в виду?
– У ее отца было похожее состояние, и она понимала, как мучается Энтони Эдевейн.
– Какое состояние?
– Мой прадед очень тяжело перенес войну. Впрочем, думаю, она для всех была ужасной. Он попал под отравляющие газы на Ипре, потом его снова отправили в окопы. Бабушка говорила, что он вернулся совсем другим человеком. Страдал от ночных кошмаров и жутких помутнений рассудка, часто все в доме не спали из-за его бреда. Сейчас это называют посттравматическим стрессовым расстройством, а тогда считали просто боевой психической травмой.
– Боевая психическая травма? – повторила Сэди. – У Энтони Эдевейна?
– Совершенно верно. Роуз неоднократно упоминала об этом в своем дневнике. Она пыталась ему помочь, и именно благодаря их общению она впоследствии выдвинула теорию о том, что изучение поэзии, особенно творчества поэтов-романтиков, положительно влияет на сирот-подростков.
Боевая психическая травма… Сэди прокручивала в памяти разговор с Марго Синклэр, пока шла к машине. Конечно, нет ничего удивительного в том, что Энтони Эдевейн перенес психическую травму, в конце концов, он несколько лет воевал во Франции. Странно, что до сих пор об этом нигде не упоминалось. Скрывали? Тогда почему посвятили в тайну Роуз Уотерс? Впрочем, как сказала Марго, может, все было проще: юная няня узнала знакомые симптомы, на которые другие не обратили внимания. Сэди не знала, имеет ли это значение, или она хватается за соломинку. Хотелось кому-нибудь позвонить – Клайву, Аластеру, Берти – и посоветоваться, но, как выяснилось, мобильник разрядился. В коттедже Берти связи практически не было, и Сэди перестала заряжать телефон.
Прозвенел звонок, школьники снова отправились на занятия; Сэди наблюдала за ними в окно машины. Шарлотта Сазерленд тоже ходит в школу вроде этой. На фотографии, которая лежала в конверте, Шарлотта была в красивой школьной форме с изящной вышитой эмблемой, символизирующей достижения школы. Достижений было много. Конечно, в форму входило и твидовое пальто, и стильный берет для холодных месяцев. Сэди выругала себя за эгоизм. Приятно думать, что Шарлотта учится в престижной школе. Разве Сэди мучилась не для того, чтобы дочь получила все, чего сама Сэди никогда не смогла бы ей дать?
