– Думаю, он похоронен в Лоэннете. Возможно, тело прятали, пока не ушли полицейские, а потом закопали.
Дебора держалась неестественно спокойно, несмотря на ужасный сценарий, который она описывала.
– Нет, – покачала головой Элис. – Бог с ней, с яростью, отец просто был не способен на такой изощренный обман. Они с мамой любили друг друга по-настоящему, люди видели, как они близки. Нет. Я не только не представляю папу в роли убийцы, я не верю, что он смог бы утаить такой чудовищный поступок от мамы. Надо же, похоронить тайком Тео, когда мама вне себя от горя потому, что не знает, куда он подевался!
– Я этого не говорила.
– Тогда что?
– Я много думала об этом, чуть с ума не сошла. Элис, ты помнишь, как они держались после пропажи Тео? Сперва были очень близки, не отходили друг от друга, а когда мы уехали из Лоэннета в Лондон, между ними словно кошка пробежала. Нет, те, кто их не знал, ничего бы не заметили. Так, легонькое отчуждение. Родители словно разыгрывали пьесу, были подчеркнуто предупредительны. Внешне и на словах все было по-прежнему, но они словно заставляли себя делать то, что раньше выходило естественно. И я замечала, как мама на него смотрит: с любовью, тревогой и еще как-то… мрачно. Думаю, она знала, что сделал отец, и покрывала его.
– Но зачем?!
– Она его любила. К тому же была ему обязана.
Элис ломала голову, пытаясь ухватить мысль Деборы. Незнакомое ощущение, и Элис оно не нравилось. Впервые за несколько десятков лет она вновь почувствовала себя младшей сестрой.
– Из-за того, как они познакомились? Мама всегда считала, что он ее спас в тот день, когда она пошла смотреть на тигров. А потом он спас Лоэннет.
– Было еще кое-что. Элис, я как раз пытаюсь тебе рассказать. Это связано с тем, что Клементина увидела через окно в лодочном сарае.
Элис обдало жаром. Она встала, обмахиваясь.
Значит, они все-таки будут говорить о Бенджамине Мунро. На Элис нахлынули воспоминания, как в тот день в лодочном сарае она предложила Бену себя, а он ее отверг, отверг так мягко и ласково, что ей захотелось заползти в укромное место и лежать там до самой смерти, превратиться в землю, лишь бы не чувствовать мучительный стыд и боль. Какой же она была глупой и недостойной любви, каким ребенком! «Ты потрясающая девочка, Элис, – сказал Бен. – Я никогда не встречал такого умного человека. Ты вырастешь, будешь путешествовать, встретишь интересных людей и даже не вспомнишь про меня».
– Элис, тебе плохо? – встревоженно спросила Дебора.
– Нет, все нормально. Извини, просто…
«У тебя кто-то есть?» – бросила она ему, как полагается романтическим героиням, когда их предают. Она сама этому не верила, просто нужно было что-то сказать. Однако Бен замялся, и Элис поняла, что угадала.
– Неожиданно…
– Да, тут есть над чем подумать, – заметила Дебора.
Элис кивнула, вновь села на козетку и вдруг вспомнила подслушанную в метро фразу, которую записала, чтобы использовать в книге: «Я велела себе надеть трусы большой девочки и сделать то, что должна». Элис устала темнить. Пора надеть трусы большой девочки и встретиться лицом к лицу с прошлым.
– Ты говорила о Клемми, – произнесла она. – Полагаю, она рассказала тебе, что увидела через окно лодочного сарая.
– Да. А потом случилось то, что я себе никогда не прощу. Видишь ли, я все сказала папе. Это я виновата, что он впал в ярость.
Элис нахмурилась.
– Не понимаю, как это связано.
– Ты знаешь, что увидела Клемми?
– Конечно.
– Тогда ты понимаешь, как она смутилась и испугалась. Клемми прибежала ко мне, и я сказала ей, что все улажу. Меньше всего я хотела говорить об этом папе, но в конце концов мне стало его жалко, а на нее я страшно разозлилась. Глупая, наивная идиотка! Лучше бы я промолчала!
Элис была совершенно сбита с толку. Он… она… разозлилась на кого? На Клемми?.. Как, скажите, могло то, что случилось между ней и Беном в лодочном сарае, вызвать припадок буйства у отца, да еще такой сильный, что папа убил Тео? Сердито вздохнув, Элис сложила ладони.
– Дебора, прошу, остановись. День сегодня был долгий, и у меня кружится голова.
– Да, конечно, бедная ты моя сестричка! Хочешь еще чаю?
– Нет, я не хочу чаю. Я хочу, чтобы ты толком рассказала, что увидела Клементина.
* * *
Дебора начала рассказывать, а когда закончила, Элис захотелось встать и уйти из этой красивой гостиной, побыть одной там, где никто ее не потревожит и можно сосредоточиться. Воссоздать в памяти каждую встречу с Беном, каждый разговор, каждую улыбку. Она должна понять, почему ничего не замечала. Как выяснилось, Клемми видела через окно не Элис, а Дебора ничего не знала о влюбленности Элис. Ей и в голову не пришло обвинять Элис в том, что она помогла Бену похитить Тео. У Деборы были свои причины помнить имя садовника.
Элис не стала задерживаться. Сослалась на усталость, пообещала Деборе, что они скоро встретятся, и ушла. В метро сидела неподвижно, переваривала новую информацию, пока эмоции сменяли одна другую.
Господи, какой же она была маленькой, зацикленной на себе дурочкой! Доведенный до отчаяния, тоскующий ребенок, настолько погруженный в свой собственный мир, что не видит ничего вокруг. А Клемми знала, она пыталась рассказать об этом Элис той темной ночью во время бомбежек, но даже тогда, почти десять лет спустя, когда они обе стали взрослыми, а война показала им, почем фунт лиха, Элис была слишком глупой, чтобы выслушать сестру. Боялась, что Клемми увидела ее с Беном и связала это с похищением Тео. Но Клемми не видела Элис и Бена вместе. Элис ошибалась. А что, если она ошибалась насчет судьбы Тео?
Всю вторую половину дня Элис каталась в метро, почти не замечая других пассажиров. Она долго верила в свою версию событий; теперь откровения Деборы заронили крохи сомнения в ее душу. Элис была уверена: выкуп не потребовали потому, что похищение прошло не так, как планировалось. Однако, выбравшись из душного кокона вины, Элис вдруг поняла, что вся ее версия не выдерживает критики, это всего лишь предположение, не подкрепленное доказательствами и больше похожее на сюжет романа, причем довольно плохого.
Даже уверенность Элис в том, что ночью она видела в лесу Бена – на чем, собственно, она и построила свою теорию, – теперь казалась выдумкой восторженной девицы, которая очень хотела взглянуть на предмет своей страсти еще раз, вот и приняла желаемое за действительное. Было темно, Элис стояла довольно далеко, а в тот вечер в Лоэннете собралось триста человек, чтобы отметить канун Иванова дня. Это мог бы быть кто угодно… или вообще никого. Лес порой обманчив и любит подшутить над человеком, отбрасывая причудливые тени. Лучше бы Элис туда не ходила. Может, все сложилось бы иначе, если бы она дождалась мистера Ллевелина, как обещала. Вполне вероятно, что ее старый добрый друг остался бы в живых. (Об этом Элис обычно старалась не думать. О том, что не дождалась его, о «важных вещах», которые он хотел с ней обсудить, о том, как несчастный старик умирал на берегу ручья… А вдруг она бы его спасла, если бы сразу отправилась на поиски?)
