– На месть намекаешь, – фыркнул Ванька и покачал головой. – Я ведь, невзирая на рекомендации, и по этому адресу смотался. Я в отпуске, на машине, времени мои объезды много не заняли. Да, вдова имеется, но ее уже полгода никто не видел. Как мужа похоронила, так и уехала куда-то к родственникам.
– Это кто сказал?
– Это соседи сказали. И в ЖЭКе подтвердили, что квартиру никто не занимает. Оплатили за обслуживание жилого фонда за год вперед, и все. – И заметив поощрительный взгляд Даши, Ванька горделиво покивал: – Да, я и туда ездил, чтобы уточнить. Единственное, чего не знаю, так это отчего помер господин Желтиков Игорь Андреевич.
– Значит, так его звать-величать? – Топорков снова уставился в бумаги. – Да, точно, Желтиков Игорь Андреевич... Остальные владельцы машин никак не могут быть заинтересованы в смерти Михаила Лихого?
– Нет, ну как ставится вопрос, ты подумай! – взревел Ванька. – Остальные не могут быть заинтересованы, а Желтиков Игорь Андреевич заинтересован! Так, что ли, по-твоему?!
– Да я не об этом, Ваня. Чего ты сразу сердишься? – миролюбиво хохотнул Топорков. – Просто вдова эта... Что-то царапнуло меня...
– Раз вдова, значит, должна иметь причины? – Даша задумалась. – Я вот теперь тоже как бы вдова, хотя мы с Витей были разведены два года назад. Но... И, знаешь, его страшная смерть, она, конечно, не побуждает меня к убийству, но не желать возмездия убийце я не могу.
– Вот! – оживился Топорков, заплатил вдруг за всех, подхватил их под руки, встав посередине, и потянул к выходу. – Вы разведены были с Виктором, и любовь уже прошла, чувств вообще никаких не осталось, и расстались наверняка по объективным причинам. И все равно желали, чтобы убийца был пойман и ответил за преступление! А представьте себе... Представьте себе, что семья идеальная! Все в ней просто замечательно: мир, покой, достаток, учитывая марку машины и ее приблизительную стоимость. Квартира, Вань, как?
– В центре, четыре комнаты по спецпроекту. Я уточнил по документам в ЖЭКе.
– Вот! – Топорков поднял палец кверху, выпуская Ванькину руку, Дашину так и держал бережно и уважительно под локоток. – Жили в достатке, возможно, очень счастливо. И вдруг муж умирает! Это же не просто горе, это... Это страшная трагедия!
– Ты куда клонишь, не пойму? – Ванька теперь уже сам вцепился Топоркову в рукав. Невзирая на жару, рубашку тот надел с длинными рукавами. – Хочешь сказать, что Мишу убила объятая жаждой мести вдова Желтикова?
– Я так не говорил! – пошел на попятный Алексей Сергеевич, заметив, как усмехнулась недоверчиво Дарья. – Это ты сказал!
– Нет, ты нам тут гнешь про вдову, которая готова идти до конца и мстить, мстить, мстить, а за что?! Мы даже не знаем, как именно умер господин Желтиков! Миша его не мог убить, это так?
– Конечно! – возмущенно вскинулась Даша. – Вы сейчас тут неизвестно до чего договоритесь! Он из дома-то никуда ни ногой, почти все время за компом сидел. Все его вылазки были всегда связаны с женщинами.
– Женщина его и погубила.
– Пускай так, но мужа этой женщины Миша никак не мог умертвить. Никак!
– А ДТП никакого у него не было с наездом на пешехода? Или лобовое столкновение?
– За руль он редко садился, – отрицательно помотала головой Даша. – Марина почти всегда возила его. Но и когда садился... Нет, никаких наездов и лобовых столкновений не было. К тому же я стопроцентно узнала бы, что у них что-то случилось. Марина в то время была со мной более чем откровенна. Это сейчас...
Сейчас она стала еще тише и незаметнее, чем в прошлый ее визит.
У Даши сердце даже болезненно сжалось, стоило ей увидеть подругу, визит к которой все же состоялся...
Захар не обманул, заехал за ней ровно в девять. Она даже к себе подняться не успела, только-только освободилась от Топоркова и Ваньки. Они так забили ей голову всевозможными доводами и версиями, что левый висок неприятно подергивало тупой невнятной болью. Решила подышать хоть горячим, но все же чуть посвежевшим к вечеру воздухом и подождать Захара на скамеечке возле подъезда.
Он подъехал без опоздания. Вышел из машины, быстро подошел к ней, без слов поднял со скамейки, на ходу приложился губами к ее щеке, пробормотав: «Привет». Усадил рядом с собой и тут же тронул машину с места.
– Ты чего такой, а? – спросила она, не выдержав его молчания.
Даша обеспокоенно несколько раз косилась в его сторону, отказываясь понимать перемену, случившуюся за сутки. Вчера уходил от нее страстным, нетерпеливым, порывистым. Сегодня как воды в рот набрал, молчит. На нее почти не смотрит. И поцеловал на ходу.
– Какой? – отозвался Захар и снова не посмотрел в ее сторону.
– Напряженный какой-то, почему? Что-то случилось?
– И да, и нет, – нехотя признался он через минуту. – Я в самом деле напряжен и озабочен.
– С чего? Проблемы? – разговор ей не нравился, но это было все же лучше, чем просто молчать. – Может, тебе не хочется ехать со мной? Ты бы сказал, я тогда...
– Дурочка, – хмыкнул он, перебивая. – Ты-то при чем? Вернее, ты-то как раз и при чем... А настроения у меня нет, как ты заметила, потому что я сердит на себя.
– То есть?!
– Не могу с собой справиться, как на себя не злиться! Весь день только и делаю, что думаю о тебе. У меня важные переговоры, а я твой домашний набираю! А он, черт побери, молчит! Я через полчаса опять набираю, опять молчание. Мобильный набрал, а там у нас, Даша, что?
Ох, как он глянул на нее в этот момент сердито!
– А там у нас разрядилось, – пробормотала она с виноватым смешком.
– Вот! Вот!!! А мне что делать? Бросать деловых партнеров и бегать по городу искать тебя?! А я не могу! И не могу сразу по нескольким причинам!
– По каким?
С души отлегло. Она повернулась к нему, дотронулась до его уха, провела пальчиком до плеча, скользнула к завиткам на затылке.
– Ну... – он прижал щекой ее пальцы к плечу, потерся. – Щекотно, не нужно, я боюсь... Ну, во-первых, переговоры в самом деле очень важные. Во-вторых, где искать тебя, не знаю. В-третьих, глупо как-то, будто не доверяю. Правильно?
– Правильно. – Она рассмеялась, дотянулась до его виска, поцеловала и шепнула: – А злился на себя почему?
– Хотелось, Даш, переговоры бросить к чертовой матери и искать тебя!
И снова ее накрыло невероятным запретным счастьем, которое ощущать сейчас – когда вокруг столько и своего, и чужого горя – кощунственно и неправильно. Но ничего не могла с собой поделать, ничего!
– Приехали. Выходим! – скомандовал Захар и поцеловал ее пальцы, обрисовывающие линию его подбородка. – Если сейчас не выйдем, то выйдем уже через час, не раньше.
– Почему?
– Потому что не выпущу. Брысь из машины, Дашка!
