– Нет!!! Не смей!!! – добавила она тут же. – Нет у меня никаких страхов, а бешусь я, скорее всего, из-за того...
Она запнулась. Говорить дальше совсем не хотелось. А Маринка снова начала торопить. И пришлось ляпнуть:
– Из-за того, что он женится!
– Оп-па!!! – ахнула Марина и на минуту умолкла, слышно было лишь ее шумное дыхание.
А раз она так дышала, значит, о чем-то напряженно размышляла, и за размышлениями следовал непременный вывод. На них она была горазда.
Не подвела и теперь.
– Ты что же, Дарь Дмитриевна, влюбилась в него, что ли?
– Я? – на возмущение сил не было, пришлось похихикать. – Ерунду не городи.
– Ничего не ерунда, – отмахнулась от ее неубедительной веселости подруга. – Стала бы ты злиться на глупые слова какого-то мужика, проходившего тем более у тебя по делу подозреваемым, если бы тот мужик был тебе безразличен. Нет, милая, я все еще помню твою злость на Витьку. Помню! Тогда ты вот так же, когда еще любила его, наливалась, наливалась, кипела тихонько в одиночестве, кипела, а потом – бац!!!
– Что бац-то?
Даша вдруг почувствовала, что не может стоять возле распахнутого окна. Не потому, что курить расхотелось, и с улицы, как из домны, пыхало жаром, и листья на липе казались махровыми от пыли, а потому, что ноги мгновенно перестали держать и слушаться.
А что, если Маринка права и она действительно неравнодушна к Баскакову? Что, если ее самообман, в который она удобно паковалась до сего дня, очевиден для всех остальных, а? И Нелька вон безобразно хихикает и намекает, намекает. И Ванька догадливо отворачивается. А Марина так вообще озвучила все за остальных.
– Срывалась, вот что, – ответила Марина на вопрос, который Даша давно забыла.
Сил не было даже на то, чтобы помнить и это еще. Все как-то непривычно и неприятно ворочалось в груди, набухало, подкатывало к горлу, потом ухало со свистом вниз.
Она влюблена в Захара Баскакова?! Она влюбилась в него? И когда? Еще тогда, когда он входил в ее кабинет в сопровождении адвоката? Или тогда, когда его уже сопровождал охранник? Или, может, тогда, когда он стоял плотно за ее спиной, и дышал ей в ухо горячо, и говорил что-то свистящим тревожным шепотом? А может, она прониклась к нему чувствами, когда он принялся унижать ее, растаптывать ее женскую сущность, угрожать, утюжа ее голую коленку своей пыльной подошвой?
Нет!!! Да нет же! Такого не может быть!
– Может, и есть, – печально изрекла Марина и снова всхлипнула. – Тебя-то за что так угораздило, милая? Ладно меня, я убогая, все этому козлу потакала, все позволяла унижать себя, забыла о достоинстве совсем… А тебе-то за что такой крест, Данечка?!
– Какой? – тупо переспросила Даша и передернулась от крупных мурашек, прострочивших кожу. – Какой крест, Марин? О чем ты? Все ты выдумала и...
– Нет, милая, я знаю тебя лучше тебя самой, – перебила ее подруга. – Ты любишь его. Оттого и забыть не можешь, оттого и по шкафам каждый вечер лазишь, думаешь, он там прячется. Боялась бы по-настоящему, давно бы сопровождающий рядом шел, Ванька вон, например. А теперь он женится, и ты изменить ничего не можешь. И понимаешь, что ничего изменить нельзя и что ничего нет и быть не может, а все же, а вдруг...
– Марина! – взмолилась Даша, устав слушать и ее, и себя, отзывающуюся на каждое слово подруги молчаливым кивком. – Все! Хватит!!!
– Ну, хватит так хватит, – быстро согласилась та. – Я чего тебе звонила-то днем, Данечка... Ты когда домой собираешься?
– Я? – Даша глянула на часы, домой давно пора было. – Уже выхожу, а что? Заехать за тобой?
Маринкина клиника была ей по дороге, и она нередко забирала подругу и доставляла домой.
– За мной не надо, у меня ночная смена, во-первых, а во-вторых, сейчас две внеплановые операции. Один пациент тяжелый, второй средней тяжести. Стоять часа четыре как минимум. Я попросить хотела...
– Ну! – подстегнула ее Даша, хватая сумку со стола и направляясь к двери. – К Мишке, что ли, заехать? И поговорить с ним?
– Да! – выдохнула та с облегчением, не зная, как половчее подступиться к ней с такой деликатной просьбой. – Поможешь?
– Только я ведь церемониться с ним не стану, Марин.
– И не надо!
– И выражения не буду подбирать.
– Валяй!
– А могу и в зубы дать, – шла по нарастающей Даша и, торопливо отметившись в журнале в дежурке, выбежала на улицу. – Если выведет!
– Согласна! Ты – моя последняя надежда! Меня он уже не слушает.
– Козел! – скрипнула зубами Дарья Дмитриевна, на время позабыв, что, возможно, влюблена куда в большего мерзавца, если вообще не в убийцу.
– Согласна! Только обязательно поезжай к нам сейчас, Данечка. Завтра может быть уже поздно!..
Поздно оказалось уже сегодня.
Даша летела на крыльях праведного негодования, подгоняемая попутным ветром Маринкиного одобрения. Летела и не замечала ничего вокруг себя, потому и интуитивную подозрительность не услышала, и покалывание в левом виске проигнорировала. И даже то, что дверь квартиры ее друзей Лихих чуть приоткрыта, расценила не так, как надо.
– О, оборзел, гад! – прошипела сквозь зубы, хватаясь за дверную ручку и оттягивая дверь на себя. – Они уже из хаты в хату мечутся и не запираются даже. А зачем? От кого? Ну, щ-щас он у меня получит...
Получил не он, получила она. Сильный удар сзади и чуть сбоку слева обрушился на нее с явным запозданием. Она успела увидеть и молниеносно оценить картину происшествия в доме ее друзей.
Мишка мертв – к гадалке не ходи. Огнестрельное ранение прямо в сердце. Скорее всего, умер мгновенно и...
Все, потом ее отключили.
Глава 3
– У нас достаточно улик, чтобы не выпускать вас до суда, Дарья Дмитриевна.
Следователь службы собственной безопасности Лариса Ивановна смотрела на Дашу с совершенно бесстрастным видом. Ни сочувствия, ни симпатии, ни порицания – ничего. Восковое некрасивое лицо молодой еще женщины. Интересно, как у нее обстоят дела с личной жизнью? Ее сексуальная сущность тоже скукожена или как? Что бы господин Баскаков сказал в этой связи?
У-у, Баскаков! У-у, сволочь, гадина подколодная! Нашел все же способ и возможность отомстить ей. Сам, интересно, Мишку убивал или наемника использовал? Вряд ли сам. У самого наверняка стопроцентное алиби. Где-нибудь светился перед всем городским бомондом своим совершенным телом и лицом, пока она к друзьям шлепала по Маринкиной наводке.
Глупо как подумала, да? По Маринкиной наводке...
Что же, подруга в сговор с Баскаковым вступила, чтобы и денег заработать, и от поганца-мужа избавиться? Да бред! Не могла она! И Баскакова этого не знала, услышала лишь от Даши о нем, и все.
