– Если б проклятые снегопады не начались так рано, мы раздавили бы друидов.
– Тут дело не в снеге, господин легат. Время для начала кампании было выбрано неудачно. Зимой не следует отправляться в горы.
– Но мы должны были это сделать. Времени не оставалось, – продолжал настаивать на своем Квинтат.
Катон задумался на несколько мгновений. Он не хотел критиковать легата, но сейчас это уже не имело значения. Они все были обречены. То, что он скажет, не будет иметь ни малейшего значения.
– Ваше время заканчивалось, господин легат. Вы хотели получить свою часть славы до появления нового губернатора. Речь шла о добавлении блеска вашей репутации, и вы подвергли риску жизни людей, которых взяли с собой в горы. Разве не так?
– Да, я признаю, что рисковал. – Квинтат смолк и некоторое время смотрел в пламя костра. – Очень сильно рисковал. И я готов заплатить за это высокую цену, оставшись здесь.
– Но вы заставили заплатить такую же цену всех нас, – жестко сказал Катон. – Буду сильно удивлен, если до Медиоланума доберется хотя бы треть армии. Даже арьергард понес серьезные потери. В когорте Макрона осталось всего двести боеспособных солдат. А я с трудом могу насчитать сотню «воронов». Они заслужили большего.
Квинтат посмотрел на префекта.
– Да, они заслужили большего, – тихо ответил он.
***
Солдаты, как оголодавшие волки, жевали мясо, не обращая внимания на то, что оно получилось жестким. Как только они ощутили приятное тепло в животах, у них сразу поднялся боевой дух. Они заговорили громче, зазвучали шутки; кто-то начал распевать песни, эхом отражавшиеся от стен ущелья. Мерцающее пламя отбрасывало гигантские тени на заснеженные скалы, и Катон, как никогда прежде, ощутил дух товарищества, объединяющий его с солдатами. Макрон наслаждался вином и с блеском в глазах дожидался предстоящего сражения, а на его губах бродила суровая улыбка, пока он жевал жесткий кусок мяса мула.
Однако очень скоро настроение римлян изменилось. После заката прошло не более трех часов, когда один из часовых громко закричал, обращаясь к своим заснувшим у костров товарищам:
– Они идут!
Глава 31
– Всем занять свои места! – рявкнул Макрон, вскакивая на ноги. – Встать! Приготовиться к встрече с врагом!
Лежавшие и сидевшие вокруг костров люди побросали еду и меха с вином, схватили оружие и доспехи и поспешили на позиции. Макрон и его легионеры заняли свои места за каменной баррикадой, легат Квинтат вытащил меч с рукоятью из слоновой кости из посеребренных ножен и встал рядом с центурионом. Тот хмуро посмотрел на него, но легат рассмеялся:
– Не тревожься, Макрон. Это сражение центуриона, а не легата. Тебе командовать людьми. Я буду выполнять твои приказы.
Между тем «Кровавые вороны» разделились на две части и поспешили к вершинам скал. Катон присоединился к фракийцам, поднимавшимся вверх по заснеженному склону, и очень скоро его легкие и мышцы стали гореть от напряжения – сказывались голод и усталость после долгого марша. К тому моменту, когда он добрался до вершины холма, который штурмовал всего несколько недель назад, Катон задыхался. Он подошел к самому краю скалы, нависавшей над узким ущельем. Поднявший тревогу часовой стоял, залитый пламенем костра, освещавшего груды дротиков, стрел и луков.
– Где они? – хрипло спросил Катон.
Фракиец показал вниз, в сторону долины, и даже в тусклом звездном свете префект разглядел темную массу вражеского войска, до которого оставалось около мили. Впереди, примерно в полумиле, скакала кавалерия. По мере того как на вершине собиралось все больше «воронов», стало слышно, как некоторые что-то мрачно бормочут себе под нос.
– Молчать! – рявкнул Катон. – Поберегите дыхание для схватки.
Он посмотрел вдоль склона, постепенно переходившего в долину; его крутизна не позволяла атаковать позиции римлян по всему фронту – оставался лишь узкий проход в ущелье и две тропы, поднимавшиеся с двух сторон к вершине. Здесь, как и предвидел Катон, преимущество было на стороне оборонявшихся. Более того, легионеры Макрона сделали все, что было возможно за очень короткое время, заблокировав подходы к вершинам. У самого края скалы сложили груды больших и средних камней, чтобы сбрасывать их оттуда на варваров.
Конечно, все это не могло изменить итог схватки с превосходящими силами противника, но Катон не сомневался, что враг понесет тяжелые потери, прежде чем сумеет прорваться через ущелье и уничтожить римлян. И хотя луна не взошла, звездный свет, отражавшийся от снега, позволял разглядеть армию варваров. Они смогут застать врасплох римский арьергард, незаметно совершив обходной маневр.
Фракийцы продолжали молча наблюдать, как вражеское войско медленно приближается к ущелью. Только сейчас Катон смог оценить общую численность армии, собранной для того, чтобы раздавить врагов друидов. Теперь префект понимал: у Квинтата не было ни одного шанса одержать победу при таком соотношении сил. Кампания была обречена с самого начала, при любых вариантах развития событий.
Вражеская кавалерия остановилась в четверти мили от ущелья, где их не могли достать баллисты, и Катон улыбнулся. Очевидно, прежний опыт не пропал даром – варвары научились уважать оружие врага. Теперь они не хотели рисковать на случай, если римляне сохранили еще несколько единиц своей мощной артиллерии. Всадники отъехали в сторону, и их место заняла пехота. Затем небольшой кавалерийский отряд шагом направился к ущелью. Катон не сомневался, что сейчас они хотят оценить силу противника, с которым им предстоит сразиться. Он не собирался им помогать и повернулся к фракийцам:
– Первый эскадрон! Приготовить луки и огненные стрелы.
Солдаты положили щиты и копья, взяли луки и уперлись ногами в землю, чтобы натянуть тетиву. Затем они начали оборачивать куски ткани вокруг стрел, чтобы затем намочить их в масле. К тому моменту, когда они были готовы к стрельбе, вражеские всадники уже находились в пятидесяти шагах от входа в ущелье. Оттуда варвары видели очертания баррикады и людей Макрона на фоне костров, разведенных в ущелье, однако не могли оценить численность римского войска. Пришло время немного их встряхнуть.
На губах Катона появилась холодная улыбка.
– Зажечь стрелы и приготовиться к стрельбе!
Фракийцы подожгли стрелы и наложили их на те-тиву.
– Натянуть тетиву!
Луки негромко заскрипели, пламя на каждой стреле уже почти разгорелось.
– Залп!
Стрелы описали сверкающие дуги, особенно эффектные в ночи, и полетели в сторону всадников. Бо́льшая их часть воткнулась в снег и сразу погасла, другие продолжали сиять, точно звезды, превратившись в небольшие яркие пятна. Две попали в цель. Первая пронзила круп лошади, и боль от ожога оказалась такой сильной, что через мгновение всадник оказался на земле, а лошадь с пронзительным ржанием унеслась в темноту; однако горящая стрела еще долго виднелась в ночи. Вторая попала в шею вражескому воину, и тот вцепился в древко, пытаясь потушить огонь, когда кровь хлынула из пробитых сосудов. Он рухнул на снег и еще некоторое время корчился у копыт своей лошади.
