Тарик засмеялся.
– Множество. Ты все время выбираешь, сколько дать мне, сколько оставить себе, сколько ты захочешь взять от меня.
И снова его проницательность заставила Сару покраснеть.
– Интересно, не правда ли? – поддразнил он.
– Я рада, что вы так думаете, – сказала она раздраженно, чувствуя себя дрессированным животным, прыгающим через обручи ради удовольствия Тарика.
– Полно, Сара. Разве ты не согласна, что это придает изысканную остроту нашим отношениям? Нам не скучно – ни тебе, ни мне. Подбирать нужные фрагменты картинки-загадки – очень интересно.
В нем самом наверняка тысячи и тысячи таких фрагментов… Сара подумала, что Тарик разгадает ее гораздо быстрее, чем она его, и сухо сказала:
– Полагаю, вам станет скучно, как только сложится полная картина.
– Или наоборот? Картина редкой красоты может дарить бесконечное удовольствие.
У каждого свое представление о красоте, подумала Сара. Интересно, насколько требователен Тарик?
– А если вы найдете в картине недостатки?
– У некоторых недостатков есть свой шарм. Они могут быть гораздо привлекательнее совершенства.
Сара вздохнула. Тарик по-прежнему оставался для нее загадкой.
– Мне не нравится чувствовать, что вы все время меня испытываете.
– Разве ты не сделала то же самое, когда утром поцеловала меня? – возразил он.
Правда, но лишь до некоторой степени. Ею руководил внезапный порыв, а не трезвый расчет. Расчеты – не ее стихия. Ей не хватает хладнокровия, чтобы составлять планы, а потом неуклонно претворять их в жизнь, как Тарик. Вероятно, ей следует поучиться у него, если она хочет пережить этот год и остаться целой и невредимой.
– Сара, будь честной со мной. – Его голос прозвучал нежно, но настойчиво. – Разве ты не попыталась проверить свою власть?
Сара внутренне съежилась от такой суровой и беспристрастной формулировки.
– Не в том смысле, как вы думаете, – слабо запротестовала она. – Я пыталась пробить вашу броню. Понять вас. Судя по вашей реакции… я поступила очень глупо.
Тарик ничего не ответил на это. Его молчание тянулось так долго, так тягостно. Он не смотрел на нее, погруженный в свои мысли, и выражение его лица было совершенно непроницаемым. Неужели ей удалось как-то расстроить его планы? Настроение Сары несколько улучшилось, но затем она поняла, что в любом случае ничего не выиграла. Вероятно, Тарик мысленно перекладывает фрагменты, чтобы составить цельную картинку, или просто начинает сознавать, что Сара вообще не укладывается в необходимый ему образ.
Вождение уже не доставляло ей никакого удовольствия. Яркая машинка поглощала милю за милей, как любой другой автомобиль, двигающийся из точки А в точку Б.
– Мы приближаемся к Окале, – сухо заметила Сара. – Съезд на Силвер-Спрингс ясно обозначен?
– Я покажу тебе, – уверил ее Тарик, чуть оживившись.
Пока они мчались по автостраде, пейзаж вокруг был весьма однообразным, но как только машина свернула на живописную сельскую дорогу, Сара воспрянула духом. Они проезжали мимо ранчо – одно красивее другого; пастбища скорее напоминали ухоженные лужайки, огражденные добротными заборами. Чистокровные лошади на фоне сочной зеленой травы, словно сошли с яркой открытки. Даже обочины дороги, казалось, были аккуратно подстрижены. Изумительной красоты деревья, словно расставленные художником, дарили блаженную тень.
Эти ухоженные земли говорили о богатстве, передающемся из поколения в поколение, и резко контрастировали с ирландским поместьем Майкла Киарни и австралийской фермой ее отца. То, что Сара видела здесь, было в полном смысле слова американским.
Среди пастбищ мелькали роскошные особняки, от одного их вида захватывало дух. Когда Тарик указал на место их назначения, Сара просто вытаращила глаза. Дом Уэллесли-Эдамсов – с бесконечными рядами белых колонн высотой в два этажа, с верандами, декорированными ажурными решетками, – вполне мог украшать какую-нибудь старинную южную плантацию.
Сара решила, что исследование этого архитектурного рая послужит прекрасным отвлечением от Тарика и вызываемого им стресса. Ничто не предвещало появления змеи, нарушившей ее душевный покой.
Мириам и Джек Уэллесли-Эдамс радушно приветствовали гостей, и Сара вошла в роскошный вестибюль, наслаждаясь теплой встречей… как вдруг на лестнице, словно предназначенной для торжественных выходов, появилась самая настоящая кобра, изготовившаяся к нападению.
– Тарик, дорогой…
Лощеной кобре было лет тридцать с хвостиком. По ее плечам струились длинные белокурые волосы, рот ослепительно сиял белоснежными зубами. Гибкая фигура, затянутая в оранжевые – из атласа с лайкрой – брюки и топик, перепоясана золотыми цепями. На руках – золотые браслеты, в ушах – золотые обручи, на ногах – золотистые босоножки… но ни на одном пальце, заканчивавшемся длинным оранжевым ногтем, Сара не заметила обручального кольца.
– Диона… какой сюрприз! – отозвался Тарик. – Кейл с тобой?
– Разве ты не слышал, дорогой? Мы с Кейлом разъехались несколько месяцев назад. Когда папочка с мамочкой сказали, что ты сегодня приезжаешь, я не устояла и прилетела из Нью-Йорка, чтобы поздороваться с тобой.
Поздороваться? Поцелуи, прикосновения… неутомимые руки и надутые губы… девица светилась, как неоновая реклама: «Я доступна, и я с удовольствием забралась бы в твои джинсы».
Тарик предупреждал, что есть женщины, которых ничем не остановишь, да Сара и сама это знала: хищницы такого рода набрасываются на мужчину без зазрения совести, предъявляют и закрепляют свои права. Однако, зная это, Сара разрывалась между черной ненавистью и первобытным инстинктом собственницы.
Вцепиться в нахалку зубами и ногтями, оторвать ее от Тарика, завизжать, что он принадлежит ей!… Боже, как она могла даже в мыслях допустить такое! Как могла принять все это так близко к сердцу! Она же просто заложница Тарика, больше их ничего не связывает! Это наваждение необходимо подавить в зародыше.
Вот только чувство гадливости подавить она не могла. Неужели Тарик не способен оттолкнуть Диону? Он даже не попытался остановить ее откровенное заигрывание. Саре стало больно. Так больно, что она даже начала уговаривать себя: это пустяк, не стоит внимания.
Сара не раз встречалась с подобной распущенностью на приемах своей матери. В высшем обществе такое поведение воспринимается как само собой разумеющееся, как часть игры. Таким образом светские львицы поддерживают форму, не прекращая охотиться за главным призом. Как будто говорят себе: «Нужен ли мне этот мужчина? Ну, на всякий случай подержим его на цепи. Вдруг пригодится?»
Сара почувствовала спазмы в желудке. Если Тарик такой же…
– А кто это тут у нас? – запищала Диона, повиснув на руке Тарика, видимо полагая, что настал удобный момент для нападения. Она быстро окинула Сару своими кошачьими зелеными глазами и явно решила, что спутница Тарика не составит ей никакой конкуренции. – Господи, дорогой! Такая юная! Ты теперь показываешь мир школьницам? – Звенящий смех. Кокетливый взгляд. – Неудивительно, что ты заказал отдельные спальни.
