Николь поднялась из-за стола.
– Мне надо поговорить с Кином, – мимоходом бросила она друзьям.
Либо он заметил ее приближение в каком-то зеркальном отражении, либо сработало его чутье, но он встал и повернулся лицом к ней, избавив от необходимости привлекать его внимание.
– У меня к тебе предложение, Кин.
Он кивнул в сторону бара.
– Позволь мне угостить тебя.
– Спасибо. С удовольствием что-нибудь выпью.
Кин отошел от стола, даже не оглянувшись на свою компанию. Он повел Николь сквозь толпу, заставляя людей посторониться взмахом руки или взглядом серых глаз.
Вот так он всегда действует на других, подумала Николь. При желании он мог привлечь или намеренно оттолкнуть человека. Вероятно, это было что-то врожденное, некая харизма, которая делала его особенным и опасным, поскольку было слишком легко поддаться обаянию Кина, а затем оказаться в его власти.
– Две «Маргариты», – сказал он бармену, как всегда не спросив Николь. Она вспомнила, как точно так же он покупал для них «Маргариту» в их первый вечер. Но напрасно Кин думает, что этим сможет придать ситуации некоторую сентиментальность.
Кин расплатился за коктейли, оставив сдачу бармену. Затем поднял бокал и произнес:
– За новую встречу! За возродившиеся надежды! – Слова прозвучали игриво, в глазах отражалось удовлетворение от произошедшей в Николь перемены.
Но Николь не приняла этот игривый тон.
– Ты спросил меня, что может удовлетворить мои потребности, – со всей прямотой напомнила ему Николь.
– Да, – согласился Кин, сразу став внимательным. – Ты составила перечень?
Николь проигнорировала вопрос.
– Ты сказал также, что хочешь, чтобы их удовлетворение стало твоим делом.
– В пределах разумного, – быстро поправил он и отпил из бокала. – Ты пытаешься сказать мне, что тебе нужны деньги и, если я удовлетворю эту твою потребность, ты откроешь мне волшебную дверь?
– Деньги мне нужны срочно, – уточнила Николь. – Вопрос в том, сколько ты готов дать, чтобы заполучить меня снова в свою постель.
– Дать? – повторил Кин, сузив глаза. – То есть мы говорим не о ссуде?
– Нет. – Николь воинственно вскинула подбородок, стараясь не думать о том, какое впечатление она сейчас производит. – Мы говорим об обмене. И деньги нужны мне завтра.
– Допустим, я приму твое предложение. Когда я получу тебя, Николь?
Ее сердце заколотилось при мысли о его возможном согласии. Но тут же она поняла, что всерьез не подумала о том, как справится со своей частью сделки. В любом же случае Кина надо будет держать подальше от дома матери.
– Где ты теперь живешь, Кин?
– В районе Окружного причала.
Что ж, добраться туда из Барвуда общественным транспортом – не проблема.
– Я бы могла приезжать на две ночи в неделю…
– Так долго, как захочу я? – уточнил Кин.
– Нет. В течение трех месяцев, – быстро решила она, интуитивно почувствовав, что больше не выдержит.
– Двадцать шесть ночей… – произнес Кин задумчиво, и глаза его затуманились воспоминаниями о том сексуальном наслаждении, которое была способна доставить ему лишь Николь.
А Николь запаниковала – она не сосчитала ночей. Но пути назад уже не было. Кин сразу поймет, насколько она уязвима, Кроме того, он еще может сам отказаться, когда она назовет цену этим двадцати шести ночам – Кин всегда может найти высококлассных девушек по вызову и удовлетворить свои желания гораздо дешевле.
– Так сколько денег тебе нужно, Николь? – спросил Кин, переходя прямо к делу.
Вызывающе глядя прямо ему в глаза, она четко произнесла:
– Семьсот тридцать шесть тысяч долларов, пятьдесят пять центов. – Эта сумма глубоко впечаталась в ее сознание, поскольку она постоянно думала о ней.
Кин, что называется, глазом не моргнул.
– И эта сумма нужна тебе завтра?
– Да.
– Или что будет?
Николь покачала головой.
– Это касается только меня. Прими или отклони мое предложение. Скажи «да» или «нет».
– Проведи эту ночь со мной, пока я буду обдумывать твое предложение.
– Нет. Я не раздаю подарки, Кин. И не лягу с тобой в постель, пока ты не дашь мне деньги, которые нужны мне завтра. Это моя цена.
– Твоя цена… – насмешливо протянул Кин.
– Ты сам использовал это выражение, – в ярости напомнила ему Николь и вся сжалась в ожидании неминуемого унижения. – Да или нет?
В глазах Кина появилось странное выражение. Он протянул руку и взял пустой бокал из рук Николь. Она даже не заметила, как выпила все до дна.
– Я отвечу тебе после того, как мы станцуем это танго, – сказал Кин, предвкушая удовольствие оттого, что заставит ее трепетать в своих руках.
Николь не успела ни согласиться, ни воспротивиться – он просто взял ее за руку и повел на танцевальную площадку. Оркестр как раз вернулся после перерыва, и пары еще не вышли танцевать. В центре пустой площадки. Кин развернул Николь к себе и принял позу традиционного начала танго. Николь выгнулась назад, как бы инстинктивно противясь его доминирующей роли. Традиционные танцевальные движения в его объятиях приобрели сексуальный подтекст, вызывая в Николь желание бросить вызов партнеру, бороться с ним и победить в им же начатой игре. Она использовала весь свой опыт и фантазию, чтобы усложнить движения, но Кин мастерски подстраивался под нее, то скользя рядом, прикасаясь бедром к ее бедру, то наклоняя партнершу и собственническим жестом удерживая ее за талию.
– Не думала, что ты так умеешь, Кин, – призналась Николь.
– Просто оценивал товар, – ответил он.
Кровь Николь вскипела при этих грубых словах, но здесь не было места обидам – его ответ вполне соответствовал духу ее предложения.
Она самозабвенно отдалась чувственному танцу, грациозно скользя по танцевальной площадке в тесном контакте с партнером, что позволило ей убедиться в сильном возбуждении Кина.
– Ничего не будет без денег, Кин, – напомнила Николь, внутренне торжествуя от своей власти над ним.
В глазах Кина полыхало откровенное желание.
– Только не говори, что тебя саму не распалило, Николь.
– Даже не пытайся изменить мое решение.
И они снова закружились в танце. Когда закончилась музыка, оба едва переводили дыхание. Грудь Николь вздымалась возле его груди, тела были наклонены в традиционной агрессивно-чувственной позе танго. И хотя вокруг звучали громкие аплодисменты, ни Кин, ни Николь их не слышали. Он еще не был готов разомкнуть последнее объятие этого наполненного страстью танца.
