— Паричок тебе сейчас тоже ни к чему, — усмехнулся Дейв, продолжая наблюдать за ней.
— Ничего, пусть пока останется, — буркнула Дженни.
— Не мешает он тебе?
— Нет, — коротко ответила она.
Улыбка на лице Дейва стала еще шире.
— И тебе в нем не жарко?
Дженни метнула в него взгляд.
— Нет.
— Что ж, тогда начнем ужинать. С твоего позволения, я наполню твою тарелку. Молли сказала, что суп сегодня просто объедение. Мм… действительно пахнет заманчиво. Теперь, если не возражаешь, плесну себе… Между прочим, хлеб тоже Молли пекла.
— Ничего удивительного, — тихо заметила Дженни, беря ломтик свежего хлеба. — Она у вас на все руки мастер.
На некоторое время за столом воцарилась тишина. Проголодавшаяся Дженни с аппетитом поглощала вкуснейший суп из ревеня. Дейв искоса с интересом поглядывал на нее, но молчал. Только когда приступили к рагу из крольчатины, он негромко обронил:
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
Дженни на миг замерла, не донеся до рта вилки с кусочком мяса, потом все-таки закончила действие и, жуя, покачала головой.
— Но, согласись, мне странно было вдруг обнаружить в своем доме красавицу вместо девчонки с более чем заурядной внешностью. Хотя, должен признаться, я и раньше чувствовал: что-то в тебе не так. Даже безнадежные дурнушки стараются как-то украсить себя, скрыть недостатки. Ты же, напротив, словно выпячивала свою невзрачность. — Дейв вновь пристально взглянул на нее. — Зачем тебе понадобилось выставлять себя уродиной?
Немного подумав, Дженни сказала:
— Вообще-то я не ставила перед собой такой задачи. Это вышло само собой. И… спасибо, что считаешь меня привлекательной, — добавила она, слегка зардевшись, потому что в эту минуту перед ее внутренним взором ярко вспыхнула недавняя сцена в ванной.
— Ты по-настоящему красива, Дженни, — тихо произнес Дейв, будто угадав, о чем она думает. — Или мне следует называть тебя иначе? Имя у тебя тоже фальшивое?
— Нет, меня действительно зовут Дженни Прайс. И потом, что значит «тоже»? Фальшивые у меня только волосы. — Она потянула за кончик одной светлой кудряшки, отпустила, и та как пружинка тут же приняла прежнюю форму.
Дейв откинулся на спинку стула.
— Но зачем тебе понадобилось менять внешность, можешь сказать?
Дженни помолчала, словно взвешивая что-то про себя.
— Пока не могу. Рано.
Бровь Дейва изумленно взлетела.
— Вот как? Неужели ты вообразила, что я все так и оставлю?
— Дейв, я…
Но того уже понесло.
— Хорошенькая история! Возвращаюсь домой, ничего не подозреваю и вдруг обнаруживаю совершенно незнакомую женщину. Которая к тому же преспокойно моется под душем!
— Нечего было врываться ко мне, — хмуро проворчала Дженни. — Зачем ты вообще вошел в мою комнату?
— Потому как увидел на дороге мотоциклиста на точно такой же «хонде», как и у тебя, и мне показалось, что ты уехала! — выпалил Дейв. И прикусил язык. Что я делаю! Сам дал ей козырь в руки…
— А тебе не хочется, чтобы я уезжала? — быстро спросила Дженни.
— Мне… Собственно, почему я должен этого хотеть? Ты оказываешь моей матери медицинскую помощь… и вообще всяческую поддержку, так что твое присутствие в Блэквуд-холле весьма полезно. — Дейв поднял глаза и перехватил пристальный взгляд Дженни. — Только не питай иллюзий, золотце! Да, не стану скрывать, ты меня очень заинтересовала. А сегодня, можно сказать, просто обожгла. Когда я увидел тебя под душем обнаженную, с лицом, поднятым навстречу теплому дождику… Хм… Но все это чистой воды физиология, — произнес он с нажимом, будто стараясь убедить в первую очередь самого себя. — Любой мужчина на моем месте не остался бы равнодушным к подобной картине. — Дейв умолк, вертя в руке вилку. — Однако мы отвлеклись. Я требую, чтобы ты объяснила, зачем тебе понадобился этот затянувшийся спектакль. Спрашиваю еще раз: для чего ты изменила внешность?
Дженни прикусила губу.
— Не скажу. Потом… Позже…
Сердито сопя, Дейв смерил ее взглядом.
— Другой на моем месте давно вызвал бы полицию.
— Вызывай, — пожала она плечами.
— Следовало бы, — буркнул Дейв. — Только я пока не вижу в твоих действиях преступного умысла. Если бы ты задумала что-то украсть, то давно бы это сделала, времени у тебя было предостаточно. А больше мне пока ничего не приходит в голову. И еще сбивает с толку то обстоятельство, что тебя порекомендовала в качестве медсестры тетя Нора.
— Вот именно, — многозначительно обронила Дженни. — Можешь позвонить ей.
Дейв бросил на нее хмурый взгляд.
— Уже звонил.
— И что?
— Ничего. Тетя Нора сказала, что причин для беспокойства нет, а потом ловко перевела разговор на другое.
— Вот видишь! — улыбнулась Дженни.
Очевидно, именно эта улыбка и явилась для Дейва последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
— Вижу! — вспылил он. — Вижу, что оказался в центре бабьего заговора. Только направлен он, судя по всему, не на меня. Ведь ты приехала к Эстер, верно? Думаю, стоит посвятить мамочку в то, что творится под самым ее носом. И пусть сама беседует с тобой и с Норой!
В глазах Дженни промелькнул испуг.
— Нет, Дейв! Не нужно…
— Что это ты так вскинулась? Чувствуешь, что жареным запахло? Значит, я на верном пути!
— Ты не понимаешь… Умоляю, не рассказывай Эстер!
— Да, конечно, я не понимаю. Я полный идиот. И прежде всего потому, что позволяю водить себя за нос! — С этими словами Дейв встал, сердито швырнул салфетку на стол и вышел из столовой.
Дженни вздрогнула от звука захлопнувшейся двери, потом закрыла лицо руками. Несколько мгновений она сидела словно в ступоре, без единой мысли в голове. Затем опустила руки и взглянула на стоящую перед ней тарелку. Там еще оставалось рагу, но аппетит у Дженни пропал.
Если Дейв расскажет обо всем Эстер, трудно представить, что будет, подумала она. Еще не время, Эстер не готова, известие ошарашит ее, будет для нее как гром с ясного неба. А ведь она такая впечатлительная!
Поднявшись в свою комнату, Дженни весь остаток вечера продолжала ломать голову над внезапно возникшей проблемой. Она понимала состояние Дейва, который вдруг перестал чувствовать себя хозяином в собственном доме, и злилась на себя за то, что поддалась уговорам тетушки Норы и согласилась участвовать в этой игре.
Не проще ли было обо всем рассказать прямо? — вертелось в ее мозгу. А сейчас все так запуталось. С одной стороны, Эстер, которую мне совсем не хочется подвергать потрясениям, особенно теперь, когда она полна надежд на грядущее омоложение. С другой — Дейв с его уязвленным самолюбием. А с третьей — я сама и те странные отношения, которые возникли у нас с Дейвом.
