Они зашли к Алисе. Она закрыла дверь и тут же без лишних церемоний приказала ему разуваться.
— Уборкой занималась полдня, знаешь. Есть будешь, Валерий Степанович?
— Есть?
— Да, кушать! Хорошо, если непонятно, поставим вопрос по-другому: вы голодны?
— Наверное…
Он и сам не знал, голоден ли, и тут же попытался вспомнить, когда последний раз ел. Кажется… Кажется, это было время обеда или завтрака? Точно! Он позавтракал тремя бутербродами с плавленым сыром, запил огромной порцией холодного кофе — и все. Больше за день ему ничего не перепало. Занят был.
Сначала попытался встретиться с Ангелиной. Не таким уж это простым оказалось занятием. Пришлось носиться за ней по всему городу, дважды останавливаясь на заправках. Энергичная была девица и неуловимая, как призрак. Только-только, казалось, поймал ее на проходной городской типографии, как вахтер сообщает тут же, что Ангелина буквально с полминуты как отъехала. Аналогичный случай — на хлебозаводе и на врачебной конференции. Опять же едва на открытии памятника на окраине не упустил ее.
Потом они все же познакомились и побеседовали в какой-то забегаловке, прямо там же, на окраине, где Ангелина наскоро стряпала репортаж об открытии памятника непонятно какому деятелю.
Валера работу скульптора оценил как бездарную, о чем и поспешил сообщить на ухо Ангелине, задумчиво покусывающей кончик авторучки возле клумбы. Она глянула на него удивленно, пожала плечами, то ли соглашаясь, то ли напротив. Потом, узнав, кто он, откуда и зачем ее разыскивал, предложила перекусить.
Перекусить Валере не пришлось, потому как он почти все время говорил. Да и заведение не внушало особого аппетита. Заляпанные столы, грязные колченогие стулья, неряшливые официантки с сальными подносами…
Короче, есть там он не стал, а тут же принялся донимать Ангелину вопросами, на которые она, кстати, без запинки и правдиво — он потом проверил — отвечала.
Алису? Знает, конечно. О чувствах к ней Антона — теперешнего парня самой Ангелины? Не то чтобы знает, но догадывается. Что-то там неразделенное, непонятное и вялотекущее, кажется. Она не заморачивается на этом. Ей с ним хорошо было, чего тогда огород городить?..
На момент убийства Калинина… Кстати, Валере очень долго пришлось объяснять Ангелине, кто это такой. Так вот на момент убийства Калинина и нападения на Антона она была в двухдневной командировке в соседнем областном центре. И алиби у нее имеется на все эти два дня, поскольку парень, приставленный ее сопровождать по городу, буквально даже в туалете дышал ей в затылок.
И вообще, о каком подозрении может идти речь?! Чтобы она причинила вред Антону?.. Это глупо и нелогично, раз у нее к нему интерес. Какой интерес? Так вроде бы замуж собралась за него, он не так давно намекал. Из ревности?! Чушь какая! Ей некогда забивать себе голову подобной чепухой. Неприятными бывают некоторые моменты, конечно. Когда, например, застала сцену в больнице, где Алиса тайком целовала бесчувственного Антона. Но она переживет…
Они расстались минут через тридцать вполне довольные друг другом.
Ангелина — тем, что Валера нисколько не давил на нее и не пытался запугивать или угрожать.
Валера же довольствовался ее непричастностью, которая говорила в пользу его версии.
Обзвонив потом человек пять и удостоверившись в правдивости каждого слова, сказанного ему Ангелиной, он тут же бросился к Соловьевой. Было, было у него к ней несколько преинтереснейших вопросов.
А ее дома не оказалось!
Вот и торчал, ожидая Алису, забыв и про хлеб насущный, и про усталость, и вообще про все. Про то, например, что вечером должен был идти с матерью в буквальном смысле слова на смотрины к ее давней подруге, у которой дочь внезапно вернулась из заграницы на постоянное местожительства в их город.
Теперь, видимо, не судьба…
— У меня тут тортик имеется. Несостоявшийся жених приволок вместе с букетом. — Алиса распахнула холодильник, вытащила оттуда коробку с остатками торта и с заметной злостью шмякнула ее на стол. — Угощайтесь… Есть еще колбаса, макароны, гречневая каша, молоко…
— Кашу хочу с молоком, — потребовал неожиданно для Алисы Валера. — Люблю с детства.
— Я тоже. Холодную?
— Ага.
Он наскоро ополоснул руки в ванной, глянул на себя в зеркало, остался недоволен темными полукружиями под глазами и, вернувшись на кухню, сел к столу.
Алиса в угрюмом молчании насыпала в две тарелки по крутой горке рассыпчатой гречки, залила молоком прямо из холодильника. Поставила перед Валерой одну тарелку, вторую пододвинула к себе и со вздохом предложила угощаться.
Он безропотно слопал всю кашу. Вымыл свою тарелку, чем несказанно удивил хозяйку. Потом дождался, когда она закончит с едой, и лишь тогда сказал:
— У меня к вам, тьфу ты, черт, к тебе, конечно же! Никак не привыкну… Алиса, у меня к тебе несколько вопросов. Можно? Всего несколько, и я ухожу.
— Валяй, раз пришел, да еще ждал так долго… И? — Она доела, но вставать не стала, лишь отодвинула тарелку на угол стола. — И действительно, не затягивай, а! Я так устала за сегодня. Столько всего… Знаешь, ведь нашего начальника СБ убили на Ленинской площади?
— Да ну! — Валера только-только намеревался задать свой первый вопрос, как застыл в немом изумлении. — Кто?
— Хороший вопрос, главное — своевременный, поскольку твой ненаглядный Вешенков подозревает меня. — Алиса глянула на Валеру с тоской и потянулась к своей грязной ложке, уткнувшейся в край тарелки. — Его ведь медом не корми, дай мне припаять какую-нибудь гадость! Сначала я с его слов убила Калинина. Теперь вот особиста нашего…
— Ты не особенно переживай, — поспешил успокоить ее Валера и даже по плечу погладил. — Если бы Артур в самом деле подозревал тебя в совершении убийства, вряд ли отпустил бы с места происшествия. Вы ведь там встретились, я не ошибаюсь?
— Там, там, — покивала Алиса. — Только отпустить он меня мог и из-за тебя.
— Как это?
— Очень уж беспокоился, что ты меня возле подъезда давно ждешь. А арестовать он меня всегда успеет. Куда я денусь?..
В логике ей не откажешь. Она с самого начала ему понравилась именно своей рассудительностью. Только вот невезучая какая-то. Все вокруг нее что-то случается и случается, будто нарочно кто замыкает все на ней.
— Послушай, Алиса… — Валера посмотрел сначала в окно, за которым стремительно сгущались осенние сумерки, потом обвел взглядом ее тесноватую кухню и только потом глянул на нее. — Постарайся вспомнить… Предупреждаю, это очень важно для меня и для всего дела…
— Ну! Не тяни ты, господи, аж сердце заныло! — Алиса для наглядности положила руку на левую грудь. — Что я должна вспомнить?! Я в последние дни только и делаю, что вспоминаю и вспоминаю.
