Он сменил должность, но не сменил род занятий. Бывший майор милиции превратился в начальника службы безопасности одной весьма солидной страховой компании. Компании, в которой не так давно застраховал свою жизнь ныне почивший господин. Все бы было ничего, умри он иной, указанной в договоре, смертью и не застрахуй свою жизнь на такую баснословную сумму. Но господина застрелили, а сумма страховки имела такое количество нулей, что руководство фирмы от ужаса хваталось за голову. Они, конечно, могли бы откреститься от выплаты страховки, так как смерть в результате огнестрельного ранения не оговаривалась. Но она также не значилась и в пункте исключений, что поделаешь, раз не предусмотрели такой вариант. Типовой договор страхования жизни, сохранившийся еще с социалистических времен, не содержал в себе статью о заказном убийстве. Страхующийся господин такой возможности также не рассматривал, поскольку его компаньонам было выгодно, чтобы он жил долго. Платить страховку, получалось, необязательно, но это значило покрыть компанию позором на веки вечные, так как любой захудалый адвокат мог оспорить право выплаты. Посему лично ему – Валерию Лапину – нужно было вывернуться, изловчиться и доказать, что смерть господина была на руку одному лишь человеку. Он и только он стоит за этим заказным убийством. И, доказав его причастность к данному преступлению, он тем самым избавит компанию от лишних проблем. Спасет ее репутацию и заработает солидную прибавку к зарплате и приличный гонорар, причитающийся ему за это дело.
Его снабдили документами частного сыщика, якобы нанятого родственниками погибшего, и откомандировали в этот город. Истинная цель его командировки тщательнейшим образом скрывалась. Как скрывался и сам факт страхования. Пока что никто не явился со страховым полисом и ничего не потребовал, но опасения, что это рано или поздно произойдет, все еще имелись.
В городе, где произошло убийство, Валера Лапин прозябал вот уже второй месяц, так и не сдвинувшись в своих расследованиях ни на дюйм.
Нет, он, конечно же, проделал колоссальную работу по сбору информации. Поскольку прекрасно знал: кто владеет информацией, тот владеет ситуацией. Но в его расследованиях это ему не помогло. Валера зашел в тупик. И теперь, второй час кряду слушая нудные до бестолковости объяснения сыщиков, он не без злорадства думал, что в такой же тупик попали и они. Дело можно было смело класть на полку.
Почти никто ничего не видел и не слышал. Показания портье о мужчине, который рвался в сто тридцать четвертый номер, еще больше запутывали дело. Номера тот не заказывал, как впоследствии оказалось, деньги не вносил, что тогда ему было там нужно?..
Валера на первых порах попробовал было высказать предположение, что этот мужик с плащом на руке и был киллером, которого кто-то более расторопный опередил. Но местная милицейская братия его высмеяла, объяснив ему, что ни один уважающий себя убийца не станет обнаруживать свое присутствие подобным образом.
Да, если, конечно же, он не рассчитывал именно на такой неординарный ход, который и запутает следствие, и к тому же если не был в ярости, от того что его оставили с носом, хотелось возразить Валере. Но он свое мнение приберег для себя. Пусть умничают, коли им охота. Он лично уверен, что так оно и было.
Кто-то опередил профессионального убийцу. Кто-то заперся в номере сто тридцать четвертом раньше его и, не успев удрать, стал изображать обслугу. Именно об этом рассказывал портье. Мужчина, с его слов, был разгневан уборкой, которую затеяли в номере. А кто мог это делать, если ни один человек из обслуживающего персонала не был занят на то время уборкой? Кто?! Ясно же, что лицо сугубо постороннее. А чего ему было надо в номере? Да того же, что и тому парню в черном… Кстати его фоторобот, который был составлен со слов портье, прекрасно подошел бы к большей половине присутствующих сейчас в кабинете полковника. Но об этом Валера тоже умолчал, а сделал еще один вывод: тот, кто завел разговор с портье, знал об этом. Знал, что его никогда не найдут по приметам, которые запомнит суетливый малый за стойкой. Кстати, он не оставил ни единого отпечатка в номере, что еще раз утвердило Лапина во мнении: парень с плащом был киллером. Киллером, которого опередили и который был в ярости от этого.
Но это все догадки и эмоции, которые к делу не пришьешь, так говаривало ему его прежнее руководство. Ищи доказательства, а предположения свои и доводы интуиции держи при себе!
Валера был очень талантливым сыскарем, но эта вот убогая загнанность в рамки законности его частенько порядком угнетала. Шагу не ступи без санкции прокурора. А коли, не выдержав, ступишь, то можешь потом и не отмыться. И вот из-за этих ограничений часто получалось так, что преступники разгуливали на свободе.
Уже через пять лет службы в органах он твердо усвоил, что нераскрытых преступлений нет и быть не может. Были такие, которые не должны были быть раскрыты по соображениям, ему недоступным. Такие, что могли быть раскрыты, но считались закрытыми за недостаточностью улик. И такие, что раскрывались почти с ходу. К последним, как правило, относились преступления, совершенные на бытовой почве. Либо касающиеся сильных мира сего.
И еще кое-что усвоил Валера Лапин, дослужившийся до майора в доблестных органах внутренних дел.
Девяносто процентов раскрытых преступлений раскрывались по наводке. Оставшиеся десять процентов делили между собой поровну ментовское трудолюбие и случайность.
В теперешнем деле наводок не будет, он это прекрасно чувствовал своим профессиональным нутром. И случайностей тоже не жди, это он тоже понимал. Оставалось уповать на трудолюбие. А это значило по крупицам собирать сведения, вести наблюдение и ждать… Ждать, когда кто-нибудь из этих двоих убийц проявит себя. В том, что убийц было двое, причем каждый действовал самостоятельно, он не сомневался.
Уверенности прибавляло то, что следы уборки в ванной номера сто тридцать четыре на самом деле имелись. Как имелись следы абразивного моющего средства в номере этажом выше. Стало быть, человек, умело изображавший горничную, успел побывать и там тоже. Так же, как и мужчина с плащом. Его запомнили две молоденькие дежурные по этажу и даже фоторобот узнали, но фоторобот Лапина они узнали бы с той же долей вероятности.
Итак, их было все же двое…
– Что скажете, Валера? – вдруг обратился к нему полковник, сломав-таки в сильных пальцах тонко отточенный карандаш. – Вы до сих пор не проронили ни слова. Есть какие-нибудь соображения на этот счет?
Соображения были, но обнародовать их он не собирался. Пришлось бы раскрыть свое инкогнито, а это значило потерять высокооплачиваемую работу. Поэтому он ограничился лишь тем, что снова повторился:
– Я настаиваю на том, что убийц было двое. Каждый действовал самостоятельно, пытаясь опередить конкурента.
– Хорошо, – полковник недовольно пожевал губами. – Пусть так. Что нам это дает? Почему их пути пересеклись именно в этом месте? Что, убить этого бедного малого в другом месте было нельзя?
– Очевидно, интерес представлял не он, а содержимое кейса, который был затем обнаружен сотрудниками милиции выпотрошенным, – скромно вставил Валера. – По моему мнению, один из убийц каким-то образом узнал о намерениях другого. И решил во что бы то ни стало опередить его.
