А ОНА что же? Она будто бы ничего не замечает. Снует, бегает, толкается, извиняется, сдвигая шапку повыше со взмокшего лба и заправляя за уши выбившиеся из-под шапки пряди волос. Снова сверяется со своим списком, истончившимся на сгибах до тонкости папиросной бумаги, и снова трамбует в тележку продукты. И нипочем ей ни его глухое раздражение, ни показное равнодушие в глазах, в которых нет-нет да засквозит неприязнь.
Куда же все уходит, задавалась вопросом Ольга, сворачивая на третий круг по периметру магазина. Под давлением чего вытесняется? Каким сволочным отрезком времени определен тот период, когда люди принимаются скучать, терзаться неприязнью, страдать от холодности? Чего и сколько должно случиться между ним и ею, чтобы чувства начали тлеть и гаснуть?
Почему до сих пор не выведена единственно верная формула семейного счастья?! Разве нет в мире умов, способных ее разработать? А может, невозможно рассчитать, потому что у каждого она своя?
Она вот свою не разгадала. Не получилось у нее счастья в семье и семьи не получилось. Может, потому, что специально не стремилась к этому никогда, а просто жила?..
– Стой и не оглядывайся! – потребовал кто-то над самым ее ухом, когда она, чуть оттолкнув свою забитую упаковками тележку, потянулась за сеткой с мандаринами.
И снова повторил, чем-то больно ткнув ей в спину:
– Стой и не оглядывайся!
– Я и не… – она замотала головой, ухватившись все-таки за витой кончик килограммовой сетки. – Я и не оглядываюсь.
– Вот и молодец, – похвалили ее. Голос был мужской, правда, совершенно незнакомый. – Стой, будто ценник читаешь. Уловила?
– Ага, – Ольга послушно начала вертеть в руках бумажку со штрихкодом и ценой. – Читаю!
– Вот и читай! – Небольшая пауза возникла из-за того, что мимо них протарахтела целая толпа, устремившаяся за вывезенными только что из склада упаковками с морским коктейлем. – И чего люди жрут, уму непостижимо!.. Ты нашла его, детка?
– Кого?! – спросила она шепотом, хотя поняла сразу, о ком речь, потому что голос вдруг стал узнаваемым.
– Того, кому звонила, детка, по телефону, таксиста, нашла его? И прекрати дурака валять!.. Ты читай ценник-то, читай, еще одну сетку с прилавка возьми для верности.
Ольга послушно стянула с полки еще одну упаковку с мандаринами и снова начала крутить в руках, хотя перед глазами все плясало и расплывалось, будто магазин моментально залило сизой водой и она колыхалась теперь вокруг крупными холодными волнами.
– Умница! Так нашла нашего бродягу, Оленька, нет? – снова пристал к ней мужчина, все так же чем-то тыча в спину.
Тут же в голову полезли мысли о пистолетном дуле, а то еще чего страшнее – автоматном. Вовремя себя одернула, видеокамеры же кругом, не осмелятся убивать ее прямо здесь.
– Нет, – шепнула она. – Не нашла.
– А почему? – Голос мужчины звучал вполне мирно, даже, можно сказать, доброжелательно. – Почему не нашла, Оленька? Хочешь, отвечу за тебя?
– Хочу!
Она и правда хотела. Ей-то отвечать было нечего.
– Да потому что ты его и не искала. – За спиной тихо, беззлобно рассмеялись. – Так ведь?
– Так! – Она кивнула, продолжая крутить в руках сетки с мандаринами.
– А почему не искала? Хочешь, опять отвечу? – снова пришел ей на помощь тот самый мужик, который подсел к ней тогда в ресторане. Она теперь была в этом уверена на все сто. Хохоток такой характерный и интонации.
– Хочу! – снова кивнула она, почти чувствуя в том месте, куда ей что-то болезненно упиралось, огромную кровоточащую дыру.
– Потому что он тебе вовсе не нужен, бродяга наш. Так ведь? Можешь не отвечать, я это давно понял, – вроде бы даже с одобрением пробормотал мужик за ее спиной. – И потому еще, что ищешь ты кое-кого другого, так ведь?
Уже нашла почти, хотелось ей сказать, но вместо этого она лишь снова кивнула в ответ.
– За что не могу тебя не уважать, Оленька, – вкрадчивым таким, просто несносно вкрадчивым голосом продолжил незнакомец говорить, не забывая буравить ей чем-то спину, – так это за честность! Только не на руку тебе она, Оленька, совсем не на руку. Да и никому не на руку, честность эта… – Незнакомец грязно выругался. – Да ладно, Оленька, ищи! Только вот снова беда у нас с тобой одна.
– Почему? – не могла она не спросить, потому что тот снова засмеялся, с явным оттенком грусти, между прочим. – Почему что-то снова не так, а?
– Да потому что не там ты ищешь, Оленька, совсем не там…
И больше ни одного вопроса или ответа, хотя она о чем-то его и спрашивала. Помолчала, размышляя над его непонятными словами, сопровождающимися странным смехом. А упаковки с мандаринами на всякий случай продолжала в руках вертеть, пока кто-то не тронул за локоток.
– Девушка, с вами все в порядке? – Охранник, да не один, а в сопровождении пожилой продавщицы с очень бдительным взглядом, стояли в стороне и рассматривали ее как нечто странное. – Это ваша тележка?
– А? – Оля обернулась и невольно оттолкнула тяжелую тележку, ручка которой упиралась в поясницу. – Да моя. Извините.
– Вы так давно стоите около этого прилавка, мандарины все рассматриваете и разговариваете сами с собой, что… – Продавщица виновато подергала плечами. – Мы подумали, вам нехорошо.
– Все в порядке? – Охранник подкатил к ней тележку. – Может, вас проводить до кассы?
– Нет, спасибо. Я в порядке и совершенно здорова, спасибо за внимание.
Она смущенно улыбнулась и рассердилась тут же на всех сразу. И на того шутника, что сначала подсаживается к ней в ресторане, говорит страшно и сурово, а потом подлавливает в магазине и сводит все к непонятному юмору. И на бдительность персонала рассердилась. Сочли ее умалишенной, надо же! И на себя больше всех.
Надо же было таким бесхитростным способом попасться на удочку! Иван говорил ей, что встреча в ресторане – какой-то непонятный развод. Что ничего серьезного в этом нет и быть не может, а она…
Так, стоп! Опять Иван?! Сколько можно, Оля! Неужели слова Надежды из ювелирного магазина не возымели действия и ты все еще ему веришь?! Да может, это как раз он и подослал к тебе этого с запонками в ресторане? Ты ведь поехала обедать как раз после визита в общество цветоводов. Иван тогда долго смотрел на тебя из окна, мог и послать кого-нибудь вслед. Специально, чтобы запугать, запутать, чтобы ты вынуждена была принять его помощь и…
Нет, пора все рассказать существу единственно разумному – Ростову Дмитрию Николаевичу. Необходимость не только назрела, она просто перезрела и в руки с ветки падает. Иначе это точно никогда не закончится. Этот клубок человеческих пороков и страстей ей никогда не размотать, как бы она ни старалась. И какими бы путями ни шла, ухватившись за кончик нити, непременно в тупике оказывается.
