Хватит, обругала себя Патриция. Этот дьявольски изворотливый мерзавец все равно лгал, и она это точно знала. Так что, влюбляйся — не влюбляйся, все равно конец был бы один.
— Ну, вот и все, Мэри, детка! — Выдавив улыбку, Пат сглотнула комок, застрявший в горле. — Давай-ка я отнесу тебя наверх и отправлю в ванну немного освежиться. Как тебе эта мысль?
Шелл выдал ей ключи от номера, велел отнести девочку и ждать его возвращения, а сам отправился ставить машину на стоянку. Пат легонько пощекотала пальцем толстенький животик малышки и была вознаграждена радостным воркованием, создававшим замечательный контраст с капризным писком, который ей пришлось слушать всю дорогу до города. Так, воркуя и хихикая, они поднялись по лестнице.
Пат не хотелось сейчас думать о том, как ей будет не хватать этого мужчины и его прелестного ребенка. Пора сосредоточиться на своей собственной жизни — спокойной, мирной и абсолютно нормальной, жизни, где не будет Шелла, вскружившего ей голову и творившего с ней что-то невероятное, не будет загадок, над которыми она ломала голову так, что уже начала сомневаться в здравии собственного рассудка...
Но прежде чем уйти, она все же скажет ему, зачем нанялась на эту работу и сообщит, как подействовало на Дану то, как он с ней обошелся. Однако скажет об этом скорее с сожалением, нежели с гневом. У девушки уже пропало желание отхлестать его как следует, хотя бы словесно.
Ведь помимо того, что Шелл был самым красивым, самым желанным, самым обаятельным мужчиной, какого ей когда-либо доводилось встречать, было в нем кое-что еще, неумолимо притягивавшее к себе девушку: какая-то внутренняя доброта, душевная чуткость, отсутствие этакого наглого мужского превосходства, раздражавшего Патрицию во многих преуспевающих мужчинах, заставляя втайне презирать их.
Не считая его необъяснимой реакции на упоминание о жене и присущего всем мужчинам свойства говорить девушке то, что она хочет услышать, в остальном Шелл Грэммер вел себя безупречно.
Трудно представить, чтобы он намеренно нанес кому-то душевную травму. Возможно, он просто не понимал, насколько сильно влюбилась в него Дана. А может быть, — и это, кстати, было более вероятно, — Дана просто раздула эту историю до невероятных размеров. Она была склонна все излишне драматизировать.
Открыв дверь апартаментов Шелла, Пат услышала настойчивый телефонный звонок. Присев на диван, девушка усадила Мэри на колени и сняла трубку.
— Бабуля? — Крылатые брови Патриции тревожно сошлись на переносице. — Что-нибудь случилось?
— Еще как случилось! — ответствовала старая дама. — Иначе с какой стати я стала бы звонить. Я с утра тебя разыскиваю. Эта женщина, что работает на тебя, почему-то дала мне номер Грэммера, хотя совершенно непонятно... Впрочем, это сейчас неважно. Ты должна немедленно приехать. Твоя мать попала в аварию. Машина восстановлению не подлежит, а сама она в интенсивной терапии. Больнице «Санта Моника». Прогноз очень неутешительный, так что приезжай сейчас же.
Пат попыталась что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова. Она хотела сказать бабке, что тут же выезжает, но слова застряли в горле. Грудь мучительно теснило, а комната вдруг закачалась и поплыла, как в тумане. Сквозь этот туман девушка увидела, как в комнату вошел Шелл и закрыл за собой дверь.
— Патриция! Ты меня слышишь?
Властный голос бабки вывел девушку из оцепенения. С трудом взяв себя в руки, она выдавила:
— Я буду так скоро, как только смогу.
И бросила хмурый взгляд на Шелла, который, вопросительно приподняв брови, навис над ней и забрал у нее ребенка.
— Вот и прекрасно. Кстати, молодой Грэммер дома? Если да, то я хочу поговорить с ним тоже.
Патриция была слишком подавлена, чтобы спрашивать, зачем ее бабке понадобился Шелл. Она просто передала ему трубку, а сама отошла в сторонку, потирая виски и соображая, как быстрее добраться до больницы: вызвать такси или все же ехать домой за своей машиной.
Спустя несколько минут Шелл повесил трубку. Патриция обернулась и протянула руку к телефону:
— Можно мне позвонить? Мне надо вызвать такси, чтобы ехать в больницу. Сначала повидаю маму, а потом уж договорюсь, чтобы мне пригнали мою машину.
— Подожди... — Шелл поставил Мэри на ноги, его глаза озабоченно скользнули по бледному лицу девушки. — Всего пять минут, не больше. Мне надо сделать пару звонков, а потом я сам отвезу тебя.
Есть ли предел человеческому эгоизму? У нее мать в больнице, может быть, при смерти, а ему, видите ли, надо позвонить!
— Не верю своим ушам! — не выдержала девушка.
— Положись на меня.
Шелл принялся набирать номер, и Пат, стиснув зубы, отвернулась. Вот тебе и «доброта и душевная чуткость»! Снова она слишком поспешила с выводами. Подхватив на руки Мэри с ее любимым Дюшей, Патриция ушла в спальню. По крайней мере, надо воспользоваться отсрочкой, чтобы привести себя в порядок и переодеться во что-нибудь более подходящее для посещения больной. Как-то там бедняжка Дана? Сидит у маминой постели или так перепугалась, что забилась в какой-нибудь укромный угол, чтобы там выплакать все глаза?
Кипя от злости на вынужденную задержку из-за этой бессердечной скотины, Пат сполоснула лицо и руки прохладной водой, сняла шорты и тенниску, поспешно натянула широкую юбку с запахом, блузку без рукавов и провела расческой по волосам.
Она должна быть в больнице, рядом с мамой, поддержать Дану, ей ведь сейчас не на кого опереться! Ее сестра вовсе не была какой-то там слабоумной дурочкой — просто она такая неуверенная в себе, такая робкая, ей нужно, чтобы ее постоянно кто-то поддерживал и ободрял.
И сейчас она, Патриция, должна быть уже на пути в больницу, а не стоять тут, дожидаясь, пока Шелл покончит со своими жизненно важными звонками. Небось звонит своему поверенному, чтобы поскорее запустить дело с покупкой дома, или знойной Линде, чтобы приехала и составила ему компанию, как только Патриция уедет.
Ей и нужна-то была всего минута, чтобы вызвать такси...
— Все обойдется...
— Ты когда-нибудь научишься стучать, черт бы тебя побрал? — рявкнула окончательно выведенная из себя Патриция, яростно оборачиваясь к неслышно вошедшему Шеллу.
Не дал ей вызвать такси, а теперь стоит и мямлит какие-то ненужные слова и задерживает ее еще больше! И все же при виде его сердце девушки встрепенулось, как вспугнутая птица, и ей отчаянно захотелось, чтобы Шелл обнял ее, прижал к себе и утешил. Впервые в жизни Патриции захотелось самой опереться на кого-то, а не служить вечной опорой. И не просто на кого-то, а именно на него.
— Пат... Все в порядке, я серьезно.
Его улыбка и ободряющий тон способны были, наверное, успокоить даже разбушевавшегося слона. Девушка бросила на него подозрительный взгляд.
— Я позвонил в больницу, чтобы все выяснить, — пояснил Шелл. — Трэйси сказала, что надежды на выздоровление твоей матери почти нет, а, поскольку, судя по всему, она и тебе сказала то же самое, я решил проверить...
