Нет, я не могла этого сделать совсем по другой причине, и он наверняка понимал это не хуже меня. Вероятнее всего, догадался об этом даже раньше меня. Потому что я барахталась в своих эмоциях, изо всех сил стараясь и мысли не допустить о начинающем зарождаться чувстве…
— Его позвали к телефону, а мне надоело ждать, — брякнула я первое, что взбрело мне в голову.
— А-а-а, а я думал, причина в другом… — протянул Семен Алексеевич. — Ну, ну…
Мы с ним понимающе переглянулись и, не удержавшись, расхохотались.
Неизвестно, как долго продолжалось бы наше веселье, если бы в этот момент проводник недовольно не пробурчал:
— Давайте-ка, гражданочка, поднимайтесь в вагон. Через две минуты отправляемся.
Семен Алексеевич по-отечески чмокнул меня в лоб, помог подняться на подножку и, помахав на прощание рукой, медленно побрел по перрону.
Облокотившись о столик в своем купе, я стояла и смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся в дверях железнодорожного вокзала. И почти тут же на плечи мне легли теплые ладони моего мужа.
— Старик к тебе очень привязан, — задумчиво пробормотал он. — Почему?
— Может быть, я напоминаю ему о безвременно погибшей дочери, а может быть… — Я повернулась и уткнулась ему в грудь лицом. — А может быть, я просто очень хороший человек…
— Никто и не спорит, — тихо пробормотал он, нежно поглаживая меня по спине. — Странноватый, правда, немного…
— Почему?
— Эта поездка… Зима, кругом сугробы, ты беременна… — он протяжно вздохнул. — Зачем тебе все это?
— Ну, мы должны отдать забытые Иваном вещи, которые он оставил на моем шкафу в том черном пластиковом пакете…
— А если серьезно?
— А если серьезно… — Я на минуту отстранилась и, глядя в его темные глаза, произнесла:
— А если серьезно, то хочу побывать там с настоящим Тимуром. С тем, которого люблю…
