Тут открылась дверь, и я отвлеклась от размышлений. Прищурившись, я вглядывалась в посетителя, который в ярких лучах солнца приближался к моей кровати. Я живо представила себе Зеленоглазого, незнакомца ангельской внешности, и у меня екнуло сердце.
Это мне совсем не понравилось.
Но когда незваный гость приблизился, оказалось, что это вовсе не Зеленоглазый. А наш бесстрашный лидер, Дэвид Фаустин, раздраженный, как обычно.
Казалось, время не властно над Дэвидом: ему могло с тем же успехом быть сорок, пятьдесят или шестьдесят лет. Никто не знал, сколько ему на самом деле. Смуглая кожа (чуть темнее, чем у Вэл) была гладкой, почти без морщин, а тело – по-спортивному подтянутым.
Даже не улыбнувшись мне, он взял раскладной стул и поставил у моей кровати. Плюхнулся на него, скрестил руки на груди.
– Жива, значит.
– Какой ты добрый и заботливый, – прохрипела я.
Дэвид приподнял бровь.
– Насколько я понимаю, ты вчера мне звонила именно поэтому. Я бы ответил, но Лори обиделась бы, если бы ей пришлось меня ждать. Ну, ты понимаешь, о чем я.
Я поморщилась. Я совсем не хотела видеть картину, которая нарисовалась в моей голове. Дэвид и Лори были женаты уже лет десять. Они познакомились, когда Лори перевели в новоорлеанское подразделение Ордена. Вообще члены Ордена активно крутили романы друг с другом, поскольку знание об эльфах передавалось из поколения в поколение, а средняя продолжительность жизни у нас не сказать чтобы велика. Многие члены Ордена никогда не вступали в брак. Тех, кто женились и заводили детей, как мои настоящие родители, рано или поздно убивали, и тогда заботу о детях принимала на себя другая семья.
Поскольку из-за эльфов я уже лишилась и родных, и приемных родителей… и парня, то даже помыслить не могла о том, чтобы влюбиться еще раз. Даже дружить с Вэл и другими членами Ордена было рискованно, потому что я знала: они могут погибнуть в любой момент. Поэтому мне было дико наблюдать, как многие члены Ордена заводят себе пару, не боясь боли, которая не стихает, сколько бы времени ни прошло.
Но Лори и Дэвид искренне любили друг друга, несмотря на то что Дэвид характером походил на бешеную чупакабру, а Лори была слаще пралине.
– Мне позвонил Харрис, и мы все обсудили. Он сказал, что рана поверхностная, а кровотечение усилилось, потому что ты бежала.
Зардевшись, я уставилась на Дэвида.
– Я бежала не потому, что трусиха. У него…
– Я не говорил, что ты трусиха. У него же был пистолет. Против пули нет приема.
Но тон его жалил, как оса. Я облизнулась.
– Это был не человек.
Дэвид взглянул на меня и потянулся к столику у кровати.
– Пить хочешь?
– Ага. Во рту словно наждак.
Дэвид налил в пластиковый стаканчик воды, и одного ее журчания было достаточно, чтобы свести меня с ума.
– Тебе помочь сесть?
Среди членов Ордена слабаков нет, так что я глубоко вздохнула, покачала головой и села на кровати. Левый бок пронзила боль, но не такая острая, как я ожидала.
– Пока ты была без сознания, Харрис сделал тебе укол, так что слишком больно быть не должно. – Дэвид словно мысли мои прочитал. – Пей не спеша, – с этими словами он протянул мне воду.
Прохладная жидкость коснулась моих губ, и мне стоило огромных усилий, чтобы не выхлебать все одним глотком, но я старалась не выглядеть как лошадь на водопое.
Дэвид откинулся назад и достал из кармана пузырек.
– Тут таблетки на случай, если заболит живот. Харрис сказал, что денек-другой может болеть, поскольку ему пришлось тебя зашить. – Он бросил пузырек мне на колени, и тот приземлился, негромко звякнув. – До среды я снимаю тебя с дежурств.
Я опустила пустой стаканчик.
– Что? Почему? Я могу…
– Если тебе придется драться, рана может открыться. А нам совершенно не нужно, чтобы ты снова залила нам кровью всю лестницу, как заколотый поросенок. Так что отдыхаешь до среды.
По бесчувственности Дэвид мог дать мне сто очков вперед.
– Но я обещала в эту субботу подменить Вэл.
– Не надо. Ей придется найти кого-то другого. Тебя это не касается. – Он налил мне воды из кувшина. – У тебя сегодня занятия?
Я не сразу поняла, о чем спрашивает Дэвид и какой сегодня день.
– Сегодня же четверг? У меня теперь занятия только завтра. – Обычно я работала с понедельника по пятницу, а в выходные отдыхала. – Теперь насчет того, что случилось вчера ночью. У этого эльфа…
– Я знаю, что ты рассказывала Харрису и Рену, но…
– Рену? Кто это? – Тут до меня дошло, и я беззвучно повторила его имя, привыкая к ощущению. – Это тот зеленоглазый?
Склонив голову набок, Дэвид бросил на меня хмурый взгляд.
– Ну, я его глаза не разглядывал, но он был с Харрисом вчера ночью, когда ты залила кровью мою лестницу.
– Я не специально, – отрезала я.
Дэвид вскинул брови.
– Да ты, никак, огрызаешься? Смотри у меня, а то воду отберу.
– А я не отдам. – Я прижала стаканчик к груди и впилась в Дэвида взглядом. – Обойдешься.
Дэвид скривил губы, силясь улыбнуться, но ничего у него не вышло: не человек, а ледяной истукан.
– Рен Оуэнс из Колорадо, его перевели в наше подразделение.
О, Колорадо. Никогда там не была, но всегда хотела съездить. Что это за имя такое – Рен Оуэнс?
– Вернемся к тому, что ты рассказала: такого не может быть, – отрезал Дэвид. – Вероятнее всего, у эльфа по какой-то причине оказался пистолет. Для нас это плохая новость, но этого следовало ожидать. Мы знали, что рано или поздно они начнут использовать человеческое оружие.
Я вспыхнула с досады, так что у меня закололо щеки, как от лихорадки.
– Этот эльф был в собственном облике. А может, и не в собственом, но какая разница? Кожа у него была не серебристая, а такая… не знаю, как сказать. Смуглая, оливковая.
Дэвид подался вперед и оперся локтями о колени.
– Ты уверена, что это был эльф, Айви?
– Да! Уверена. Пистолет у него в руке появился словно из ниоткуда. А еще я бросила в него прут, попала в грудь, и с ним ничего не случилось. Он вытащил прут и отшвырнул в сторону.
Дэвид открыл рот, но не нашел, что сказать, и молча таращился на меня.
– Да. Именно. Это был не человек, Дэвид. Это был эльф, у которого кожа не серебристая, а еще он сотворил пистолет из воздуха, и прут не причинил ему никакого вреда. Не сжег его. Не отправил в Иной мир. Вообще ничего ему не сделал.
– Это невозможно, – помолчав, ответил Дэвид, и я напряглась от раздражения.
