– Ты профессионал, Стефани. Ты справишься. Если не ты, то кто? И еще я хочу, чтобы ты встретилась с Роуэном и вошла к нему в доверие.
– Но почему он должен поверить мне?
– Скажи ему, что не сможешь явиться в суд. Мол, это означает конец твоей карьеры. Но ты понимаешь, зачем тебя вызвали. Никто не откликнется на такую слезную просьбу без борьбы или компромисса. Очевидно, ему что-то нужно. Поэтому спроси прямо, чего он хочет, и заключай с ним сделку.
– Вряд ли он клюнет на эту удочку.
– Еще как клюнет! Вчера вечером мы специально организовали утечку в наших каналах связи: мол, тебя скоро с треском уволят.
Стефани задумалась. Она не была политическим назначенцем. Она состоит на государственной службе, а ее непосредственный начальник – министр юстиции. Как только срок президентства Дэниелса закончится, новый президент назначит нового министра. Вряд ли ее уволят – скорее переназначат на прежний пост. Нелл уже пережила несколько президентских администраций и всякий раз думала о том, когда же удача все-таки изменит ей.
– Почему же моя должность в опасности?
– Ты прикарманиваешь деньги.
Неужели она ослышалась?
– Да-да, деньги со своего дискреционного счета. Те самые, которые получаешь для проведения тайных операций. Мне сообщили, что в твоем личном распоряжении имеются несколько миллионов долларов, которые не подлежат аудитам Главного бюджетно-контрольного управления. К сожалению, стало известно, что полмиллиона долларов не проходят ни по каким статьям.
– Откуда же такая информация?
– А вот этого я не скажу, – уклонился от ответа Дэниелс. – Но ты сообщишь Роуэну, что у тебя проблема и присланная им повестка привлечет внимание и к ней. Попроси его что-нибудь сделать, чтобы застопорить это дело.
– Почему он должен мне поверить?
– Потому что ты действительно подворовываешь денежки, и у меня есть этому доказательства.
Глава 32
Зальцбург
Салазар был готов. Он велел себе успокоиться и проявлять терпение.
– Наш следующий лот, – объявил аукционист, – первое издание Книги Мормона, выпущенное в Пальмире, штат Нью-Йорк. Отпечатано Э. Грэндином в одна тысяча восемьсот тридцатом года за счет автора. О происхождение книги можно узнать из каталога, информация подтверждена экспертами. Раритет.
Рыночная стоимость такой книги сто пятьдесят тысяч евро плюс-минус несколько тысяч. Сомнительно, что у присутствующих в зале найдется столько денег, чтобы предложить бо́льшую сумму. До этого все выставленные на торги вещи уходили за довольно скромные деньги. Впрочем, Хусепе по опыту знал: намерения коллекционеров нельзя недооценивать.
– Первоначальная цена – сто тысяч евро, – продолжил аукционист. – Предлагаю увеличить названную сумму. Кто больше?
Это было в духе «Доротеума». Обычно торги начинались с умеренной цифры. Если никто не предлагал более высокую цену, лот возвращался владельцу. Если же новая цена не называлась, то побеждала самая высокая, независимо от ее размера.
Салазар вскинул правую руку, показывая, что готов на эту сумму. Он уже сказал аукционисту, что хотел бы приобрести этот лот.
– Сто тысяч евро!
– Сто двадцать тысяч! – произнес кто-то по другую сторону прохода.
– Сто пятьдесят! – заявил новую цену Салазар.
– Сто пятьдесят тысяч евро! Кто больше?
Никто не откликнулся. Хусепе остался доволен.
– Сто шестьдесят тысяч, – раздался новый голос.
Салазар обернулся. В дальнем конце зала стоял Малоун.
– Это тот самый человек, – шепнула Кассиопея.
– Да, это он, – ответил ей Салазар.
Коттон шагнул вперед и опустился в свободное кресло.
– Новая ставка – сто шестьдесят тысяч евро! – объявил аукционист.
– Сто семьдесят! – выкрикнул Салазар.
– Двести тысяч, – предложил новую цену Малоун.
Аукционист явно удивился этой цифре. Так же как и Салазар.
– Требую, чтобы этот джентльмен подтвердил свою кредитоспособность и показал свои документы, – заявил он.
Подобное требование допускалось, особенно когда предлагаемые цены намного превышали рыночную стоимость лота. В противном случае недобросовестные владельцы и спекулянты могли поднять цену до недосягаемых высот.
– Герр Салазар требует, чтобы вы предъявили свои документы, – произнес аукционист.
***
Малоун встал со стула. Он не раз бывал на аукционах и знал, что такое бывает. Коттон заранее выудил из лежавшего в Копенгагене под кроватью рюкзака удостоверение сотрудника Министерства юстиции, которое Стефани разрешила ему оставить себе. В своей прошлой жизни он редко им пользовался. Достав из кармана бумажник, Малоун продемонстрировал аукционисту корочку с золотой печатью и фотографией.
– Коттон Малоун. Министерство юстиции США. Этого достаточно?
Аукционист даже глазом не моргнул.
– Да, при условии, что вы в состоянии подтвердить свою платежеспособность.
– Уверяю вас, что в состоянии.
– Тогда продолжаем. Двести тысяч евро? Герр Салазар?
– Двести пятьдесят.
Кассиопея схватила своего спутника за руку и прошептала:
– Ты говорил мне, сколько стоит эта книга. Гораздо меньше двухсот пятидесяти тысяч!
– Обстоятельства изменились.
– Триста тысяч! – произнес Коттон.
Салазар повернулся и посмотрел на своего соперника. Да, он хотел, чтобы американец пришел сюда, даже надеялся на это. Однако никак не ожидал, что тот вступит с ним в борьбу.
– Четыреста тысяч! – объявил он, буравя Малоуна глазами.
– Четыреста пятьдесят тысяч! – парировал тот.
– Пятьсот тысяч!
В зале повисла тишина.
Салазар ждал, что последует дальше.
– Миллион евро! – предложил Малоун, сверля Салазара взглядом.
– Сюда пришел Сатана. Посмотри на него, Хусепе. Вот он сидит. Он – американский агент. Когда они начинают властвовать над земным миром, простирающим под миром небесным, наш долг – освободить от них землю. Американский континент не предназначен для такого растленного правительства, как правительство Соединенных Штатов. Пусть он выиграет. Но потом заплатит за свою победу.
Никогда раньше Хусепе не сомневался в словах ангела; не собирался он делать этого и сейчас.
Салазар повернулся к аукционисту и покачал головой.
Торги завершились.
***
На глазах у Салазара Малоун заплатил кассиру сумму, в семь раз превышавшую истинную стоимость книги. Запечатанная в пластик Книга Мормона лежала на столе, в красивом деревянном ящичке. Малоун взял его в руке и быстро осмотрел.
