– Ты права. Моя совесть чиста. Я не сделал ничего дурного.
Интересно, сколько она простояла снаружи часовни, задался мысленным вопросом Малоун. Слышала ли она молчаливое признание Салазара? Что, если того мучает тот же самый вопрос? Тогда все становится на свои места.
Кассиопея подошла к алтарю и взяла в руки книгу.
– Она наша.
С этими словами она протянула книгу Салазару.
– Скажите своему начальству, – произнес тот, обращаясь к Малоуну, – что я благодарю вас за ее приобретение.
– Выходит, воровать не грешно?
Салазар расплылся в ухмылке.
– В данных обстоятельствах я бы сказал, что нет. Лучше назовем их частичным воздаянием за то, что я тебе должен.
Малоун понял намек. Салазар же направился к выходу. Кассиопея, не спуская дула с Коттона, тоже попятилась назад.
Впрочем, он тоже не стал отводить глаз.
– Ты собираешься меня пристрелить?
– Только попробуй сдвинуться с места, и ты покойник. Это я тебе обещаю. Я не забыла, как ты оскорбил меня. И его. Нашу религию. Я умею сдерживать себя. Но если меня довести, честное слово, я буду стрелять.
С этими словами она вышла вон.
***
Малоун остался стоять посреди часовни. У него не было желания преследовать их. Кассиопея закончила спор по-своему.
И дальше провоцировать ее не стоило.
Выйдя из часовни в небольшой вестибюль, вырубленный в скале, Коттон приблизился к прямоугольному отверстию во внешней стене. Окно это было не застеклено. Из-за разбросанных по небу облаков выглядывала серовато-желтая четвертушка луны. Внизу он разглядел смутные фигуры – это были Кассиопея, Салазар и два данита. Все четверо уходили с кладбища назад в город. Его самого душили злость и разочарование. Он чувствовал себя преданным, но еще хуже – круглым дураком. Он пошел на конфронтацию с Салазаром практически без причины – исключительно ради драки.
Но ведь это не в его духе.
Не в его привычках угрожать кому-либо, не имея надежного прикрытия. На этот раз все вышло иначе. Президент Соединенных Штатов поручил ему запугать Салазара. Что ж, запугать он, похоже, его запугал…
Четыре тени растворились во тьме.
Одну из этих четверых Коттон любил. И что теперь? Ответа на этот вопрос у него не было.
***
Кассиопея вошла в вестибюль «Золотого оленя». К этому моменту пистолет уже вернулся к своему владельцу. Она узнала, что оба данита остановились в номере на третьем этаже, чуть дальше по коридору от номера Хусепе. Ее просторный люкс располагался этажом ниже. Салазар передал книгу своим помощникам, после чего отпустил их, а сам пошел проводить Кассиопею до ее номера. Она вставила ключ в замочную скважину. Он бережно взял ее за руку и привлек к себе.
– Хочу сказать тебе, что я никому не причинил зла. Мои слова были неправдой.
– Я знаю. Ведь это не в твоих правилах.
– Ты действительно сказала то, что думала? Про нашу религию, про то, что он оскорбил нас?
– Каждое слово было правдой.
Ложь давалась ей легко.
– Почему ты пошла за мной?
– Решила, что могу быть тебе полезной.
– Это я понял.
– Я участвовала в нескольких громких расследованиях и знаю, как вести себя в… щекотливых ситуациях.
– Это я тоже понял.
– Самое главное, что книга теперь у тебя, а Малоун остался ни с чем. Что бы ни произошло между ним, американцами и тобой, я всегда буду рядом, чтобы тебе помочь.
Салазар пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, стоит ли ей верить. Она могла поклясться, что слышит его мысли.
– Что ж, при необходимости воспользуюсь твоей помощью.
– В таком случае она тебе будет оказана.
– Поговорим об этом завтра, – сказал он и нежно ее поцеловал. – А пока спокойной ночи.
С этими словами Хусепе поднялся к себе на третий этаж.
Она дождалась, пока стихнут его шаги. Коттон прислал ей еще одно сообщение, полное обвинений. Он зол на нее. Это было ей ясно. Впрочем, предельно ясно было и нечто другое. Хусепе Салазар – совсем не тот, каким она его когда-то знала.
Глава 38
Вашингтон, округ Колумбия
17.20
Дэнни Дэниелс снабдил Стефани адресом. После чего она выслушала его объяснения по поводу того, как так получилось, что после конфиденциального аудита, проведенного Министерством юстиции, на ее счету в банке оказалось на 500 тысяч долларов меньше.
К этому делу привлекли даже генерального прокурора, хотя и не объяснили причин, ограничившись словами, что, мол, нужно поставить под удар ее репутацию. Стефани подумала, что американское правительство могло быть этому радо, поскольку ни для кого не секрет, что между ними не раз случались конфликты.
Накануне вечером, после того как Эдвин вернулся в Вашингтон, имела место необходимая утечка информации из Белого дома, с тем чтобы слух как можно скорее дошел до сенатора Таддеуса Роуэна.
– Как же я ненавижу этого напыщенного сукина сына, – заявил президент, – хотя я обычно не говорю так о людях.
– Я даже не подозревала, что вы враги.
– И хорошо, что нет. Когда я соберу расстрельный взвод, мне не будет нужно, чтобы мы стояли кружком.
Стефани улыбнулась. Наконец-то она услышала некое подобие шутки. А то уже начала волноваться за него.
– Пойми меня правильно, – продолжал президент. – Я питаю к религии мормонов искреннее уважение. Чарльз Сноу всегда был со мной прям. Но каждая религия имеет среди своих приверженцев некий процент фанатиков и психов. К несчастью для нас, один из них возглавляет Сенатский комитет по контролю за расходованием государственных средств.
Стефани оставила президента сидеть за столом в обеденной комнате. Эдвин проводил ее до отеля «Мандарин Ориентал», где она всегда останавливалась, бывая в Вашингтоне. Нелл приняла душ, связалась с Атлантой и поговорила по телефону с Кассиопеей Витт, от которой узнала, что произошло на аукционе в Зальцбурге.
– Ты знала, что Коттон там будет, – упрекнула ее Кассиопея, – но ничего не сказала мне.
– Я лишь подозревала. И ты права, я не стала делиться своими опасениями.
– Думаю, я должна покончить с этим делом.
– Но ты этого не сделаешь.
– Коттон сказал, что твой агент мертв. И обвинил в его смерти Хусепе.
– Он в обоих случаях прав.
– Мне нужны доказательства.
– Вот и займись их сбором. И пока будешь этим заниматься, верни на место голову.
