В то время как Малам потчевал Дэниела и Мэтью свежим хлебом из пекарни Дарада и Плилпа и паратовым чаем с черничным вареньем собственного приготовления, остальные разделились, и каждый из них нашёл, чем успокоить или потревожить свою душу.
Гройорг прилёг на диване и тут же уснул: дикий омут, о котором он едва не проговорился, утомил его. Правда, он вообще любил вздремнуть при всяком удобном случае. Во сне своём он увидел грибы, большие-пребольшие…
Семимес прибежал к своему камню у ивы. Наклонился над ним и хотел было приподнять, но передумал и сел подле.
– Я немного побуду с Тобой. Но я не стану Тебя беспокоить. Только посижу рядом и поговорю с Тобой… Сегодня к нам прибыли гости, к отцу. Один из них – Гройорг. Он приметен и силён, это сразу видно… И добряк… И не притворщик… Но вот… сказал он одно. И зачем только он это сказал? Ты спрашиваешь, что он такого сказал? Тебе я откроюсь. Только Тебе я могу открыться. Семимес-Победитель… Он сказал: «Семимес-Победитель». Мне захотелось… Тебе я могу открыться… мне захотелось подраться с ним… Зачем он это сказал? Оказать милость отцу? Сейчас я уже вовсе не зол на него: он не виноват, что сказал это. Он просто неправильный. Все люди неправильные. Все люди корявые. Но самый корявый из них не может быть победителем. И такое нельзя говорить самому корявому из них… Знаешь, кто ещё пришёл в наш дом? Ещё пришёл Савасард. Он оставил свой пояс с двумя мечами в передней. Он повесил его рядом с моей накидкой. Он правильный. Но он из лесовиков. И он прошёл испытание Перекрёстком Дорог. Он лучший, и я должен с ним биться. Нужно только улучить момент. Очень нужно… Потом проснулись пришлые. Я первый встретил их добрым словом. Но когда они были в гостиной, они даже не заметили своего проводника, будто там не было его… будто его не существует вовсе. Зато они не обошли вниманием дубинку Гройорга из простого болотного двухтрубчатника. Как он ему: «Неужели и такой бывает?» Как будто ползал когда-нибудь по трясине и смыслит что-то в двухтрубчатнике. Нет, они не заметили своего проводника. Зато они обласкали взглядом этого правильного лесовика. Как он ему: «Вот это Слово. Ты можешь прочитать его». Словно раздаривает безделушки на Новый Свет… Назван Хранителем Слова, так оберегай его, а не выставляй напоказ… ни Слова, ни своей причастности к нему… Как он ему: «Мы пойдём?» Кушать идёшь – не на войну. Что же обречённость на себя напускать?.. Нет, Семимеса они не заметили… будто приняли его за приевшийся баринтовый орех на столе. Ну, ладно… ладно… ладно… Если и Фэлэфи забудет про Семимеса, то и он забудет… про всех. Он уйдёт. Безо всяких «мы пойдём» уйдёт. Молча сгинет. Он… Я… я только скажу Тебе, что Семимесу нужна будет помощь в этом. Я только скажу Тебе… Что? Что Ты говоришь? Да. Да, пришлый сказал мне эти слова. Он спросил: «Семимес, надо мной потолок или крыша?» И что? Что из этого?..
Савасард сидел на скамейке под липой. На коленях у него лежала тетрадь. Заветное Слово не открыло ему своей главной тайны. Но, прочитав его, он почувствовал то, чего не почувствовали другие, прикоснувшиеся к Слову и пытавшиеся понять его. Они угадали в нём великую силу, и теперь, чтобы воспользоваться ею, нужно было проникнуть в его тайный смысл, и теперь надежды их на это были связаны с Фэдэфом. Савасард уловил не только силу, но и слабость Слова. Он уловил грань между великой силой, которая пугала чувства, и спрятанной за ней слабостью, на которую не хватало чувств. Ему удалось это, потому что почти тысячу лет он находился между двумя сущностями, двумя Мирами, Миром Яви и Миром Духов. Там он не чувствовал ничего: ни пространства, ни времени, ни самого себя. Но там он обрёл чувство грани, грани, не ощущаемой другими людьми. Когда он очнулся, он не знал об этом, но оно уже было в нём.
Слабость Слова заключалась в том, что оно не было наделено защитой от глаз Тьмы. И потому Слову, однажды дарованному Повелителем Мира Грёз доброму человеку, по имени Нэтэн, суждено было найти защиту в нём и искать её на своём пути в других людях. «Слово призвало меня в Дорлиф, – думал Савасард. – Оно собирает людей вокруг себя. Оно привело в Дорлиф Дэна и Мэта. И этот сородич морковного человечка, Гройорг, появился в его доме благодаря Слову. И меня, боявшегося потревожить в себе прошлое и потому забывшего Дорлиф, поманило Слово, вложив призыв в уста Малама. Слово стремится к тому, кто когда-то принёс весть о нём, к своему последнему защитнику, к тому… кто сможет разгадать его. И тогда оно свершит то, что ему предназначено – одолеет Тьму. Мы нуждаемся в Слове и готовы оберегать его, чтобы с его помощью одолеть Тьму. Слово нуждается в нашей защите и собирает нас вокруг себя, потому что боится попасть в руки Повелителя Тьмы и отдать ему свою силу, которую он направит против людей…»
Савасард смотрел на Дорлиф, местечко, где давным-давно протекало его детство.
* * *
– Савас!
Савас услышал своё имя – душа его сжалась: звуки, которые составляли его, были пропитаны яростью и отчаянием. Ища спасения, он повернулся к отцу и встретил в его глазах жажду остановить жизнь… а в пространстве, отделявшем его от отца, – смертоносные стрелы. И жизнь для него остановилась. И наступила чернота. И пустота заняла место желаний. Для Саваса это было лишь мгновением (оно вобрало в себя почти тысячу лет). В это мгновение не было ничего… кроме неосознаваемого чувства грани. В следующее мгновение чернота ожила, потому что Савас почувствовал, как открыл глаза. Он встал. В черноте, которая была и близко, и далеко, и везде и в которой ничего не было видно, он отчётливо увидел свою мать. Она появилась всего на несколько мгновений. Она недвижно лежала в пространстве. Потом её снова растворила чернота. «Мама», – успел сказать он, но и голос его поглотила чернота, и даже он сам не услышал его. Он почувствовал, как что-то неподвластное ни разуму, ни зрению, ни слуху повлекло его за собой… туда, где (так подсказывала ему интуиция) чернота оборвётся, и будет свет, и будет новое начало…
Свет озарил его внезапно, вместе с исчезновением черноты. Лесовики обступили его. Глаза их излучали доброту и радость.
– Меня зовут Эвнар, а это мой брат Лавуан. Он отведёт тебя к Правителю Озуарду.
Лавуан взял Саваса за руку.
– Ничего не бойся, – сказал он. – Ты среди друзей. Пойдём. Озуард расскажет тебе о твоих родителях.
Первый день новой жизни Саваса был похож на удивительный сон. Никогда не слышал он от матери, как живут лесовики, и вдруг увидел всё своими глазами, и это поразило его… Но принял бы он это новое, если бы ни?..
– О! Наконец-то! Приветствую тебя, дорогой Савас! Как все мы ждали этого дня! – обрадовался Правитель лесовиков, как только Лавуан назвал ему имя мальчика, которого привёл к нему. – Эфриард! Эстеан! Идите сюда! У нас гости!
На зов его примчались мальчик и девочка (по всему, дети Озуарда). Они были на несколько лет моложе Саваса. Увидев гостя, они остановились… и обратили свои глаза на отца.
– Угадайте, кто к нам пришёл вместе с Лавуаном, – спросил он их.
– Это тот мальчик, который много-много лет был на Перекрёстке Дорог, – высказала свою догадку Эстеан.
– Это Савас! – воскликнул Эфриард.
