– Ты не боишься поколебать их преданность? – спросил его Тронорт. – Я не заметил былой сплочённости в их рядах.
В ответ Зусуз рассмеялся, раскатисто и громко. Но это был ответ не одному Тронорту, больше это был ответ Выпитому Озеру. И оно уловило в этом смехе то, что он, Зусуз, остаётся его Повелителем, что он, Зусуз, лишь вбирает в себя Тронорта, его силу, его огонь Чёрной Молнии, чтобы стать ещё сильнее. И оно, придя в себя, выплеснуло свой вопль:
– Да будет Повелитель Трозузорт!
– Завтра рано утром сойдитесь у башни и, узрев Повелителя Трозузорта, возопите это вдвое сплочённее и сильнее! – крикнул Зусуз.
Поначалу (за год до рождения Трозузорта), когда в башне только поселился тот, кого Зусуз приказал называть Повелителем Тронортом, комнатка внизу едва ли не каждую ночь наполнялась приглушёнными стонами и рычанием. Это страсть Сафы пробуждалась и мучила её изнутри. Порой ей становилось тесно не только в её груди, но и в её комнатке, и тогда Сафа, влекомая своей страстью, вдруг соскакивала с кровати и делала жадный прыжок к двери, за которым должны были следовать другие прыжки, приближавшие её к жилищу нового обитателя башни. Но вместо этого она впивалась ногтями в дверь, и царапала, и драла её, пока приступ ярости не стихал…
От зубов и ногтей Сафы Тронорта спасли две вещи. Ни единожды он не выказал неприязни к хозяину. По крайней мере, Сафа не заметила за ним этого. Все его чувства по отношению к Зусузу вобрали листы бумаги, на которых Тронорт рисовал его. Но эти листы, превращавшиеся в глаза одного и другого, жили недолго, лишь мгновения: Тронорт заканчивал портрет, ставил на нём привычный узор со своими инициалами, захваченный и принесённый памятью из Нет-Мира, и предавал свои чувства огню. Кроме того, он, как и Сафа, был одинок и большую часть времени проводил в башне, на балконе. Там он оставался наедине со своими страстями и рисовал. Почему-то он всегда показывал свои рисунки Сафе (не те, которые ждал огонь). Ей нравилось это и нравились эти почти живые картинки. Они заставляли её душу трепетать… но трепетать по-иному: трепет этот унимал на время её страсть, и на душе её становилось покойнее. Однажды Тронорт дал Сафе рисунок, взглянув на который, она потеряла крепость в ногах и села на пол. На том рисунке была она, Сафа…
Когда Зусуз обернулся Трозузортом, Сафа не терзалась. Теперь чувства её, и те, что связывали её с Зусузом, и те, что подарил ей рисовальщик, не раздваивали её сердца.
…Сафа поднималась по лестнице, прижимая к груди сложенную вдвое тряпицу. Ей хотелось, чтобы хозяин увидел всё своими глазами. Наконец голые стены башни кончились, и она добралась до площадки, на которую выходили двери трёх подтуманных комнат. Почему-то ей показалось, что хозяина в его комнате нет. Но нетерпение так подзуживало её, что она пренебрегла предчувствием и постучалась в дверь – никто не ответил. Тогда, обругав себя дурёхой, она злым шагом преодолела ещё несколько витков лестничной спирали и постучалась в дверь комнаты хозяина на верхнем ярусе, той самой комнаты, которую совсем недавно занимал Повелитель Тронорт.
– Входи, Сафа, – послышался голос Трозузорта.
В ответ сердце её забилось так быстро, как не заставили его биться бесконечные ступени. Она вошла в комнату.
– Повелитель, откусок показал, – наконец выдохнула Сафа.
– Он отправился в путь?
– Да, Повелитель. Тот, у которого мой волос, вышел из Дорлифа.
– Ну-ка, – Трозузорт бросил взгляд на клок материи в руке Сафы, догадавшись, что в нём спрятано.
Сафа раскрыла тряпицу, двумя пальцами взяла с неё волос и, подняв его перед собой, принялась за дело:
– Откусок, найди волос, что тебя потерял… Откусок, найди волос, что тебя потерял… Вот, Повелитель!
– Вижу, Сафа. Куда направляется тот человек?
Сафа нарушила покой волоса, покачав его. Она знала ответ на вопрос Трозузорта, но хотела убедиться в его правильности. Рука её вновь замерла, позволив волосу искать.
– Откусок, найди волос, что тебя потерял… Повелитель, тот человек идёт в сторону леса Садорн.
– Благодарю тебя, Сафа. Ступай к себе и поглядывай на откусок… Постой! Сначала найди военачальника Гуру и скажи ему, чтобы он немедля явился ко мне.
– Да, Повелитель.
– Теперь ступай.
Трозузорт вышел на балкон и, глядя в сторону Дорлифа, задумался. «Значит, кроме Слезы, внук дорлифянина принёс с собой Слово, и они решили отправиться к тому, кто предсказал его приход. Слово не открылось им, и у них нет другого выхода. Они думают, что Фэдэф жив и сумеет разгадать тайну Слова. Но жив ли он?.. Они будут искать его. Где? – Трозузорт усмехнулся. – Откусок укажет мне на них. Слово и Слеза обретут нового хозяина. А он обретёт ещё большую власть… Кто сопровождает пришлого?.. Его друг? В нём – преданность и рвение хозяйского ферлинга, но он лишён убийственного клюва и когтей. Кто ещё? Сын Малама, их ловкий проводник? Третьего дня ему удалось-таки перехитрить моих воинов. Хм… Семимес… уродливое порождение случая… Этот во что бы то ни стало увяжется за двумя пришлыми: он одинок и жаждет признания. Малам научил его неплохо владеть палкой. Неплохо… Он мог убить меня… равно как и я его. Кто ещё? Малам? Нет, он обрёл покой. Он, скорее, пойдёт к Новосветному Дереву – ворошить воспоминания и предаваться мечтам… Наверняка, призовут одного-двух огненноволосых. С ними моим воинам придётся повозиться, если не застать их врасплох… Вышли спешно, не дождались наступления Нового Света. Значит, кинжалы-призраки утолили свою жажду, напившись крови брата и сестры… Пришло время войны. Пришло моё время».
Громкий стук в дверь оборвал мысли Трозузорта. Он вернулся в комнату и сказал:
– Входи, Гура.
Дверь открылась. Вместо неё проём заслонило мощное тело, облачённое в панцирь, над которым сидел огромный баринтовый орех с чертами, напоминавшими лицо. В глазах Гуры не было ни покорности, ни учтивости, но была сила и верность. Он шагнул вперёд – в пространстве за его спиной показалась Сафа. В тех редких случаях, когда Трозузорт вызывал к себе Гуру, она всегда сопровождала его наверх, иначе горхун не пропустил бы его. Дверь за Гурой закрылась, но Сафа осталась подле неё. Она насторожилась и напрягла свой нюх. Она нюхала воздух, ища в нём опасность для хозяина. Страсть заставляла её вынюхивать опасность всегда, даже тогда, когда взяться ей было неоткуда.
– Слушаю, Повелитель.
– Скажи мне, Гура, кому из командиров ты доверил бы самое важное задание.
– Какое, Повелитель?
– Такое, что от него зависит, большой или малой кровью Выпитого Озера одолеем мы людей в грядущей войне.
Гура пристально смотрел на Трозузорта. Тот продолжал:
– Выследить отряд людей в пять-десять человек, не больше. Они идут тайно. Вот что мне надо. Только что они вышли из Дорлифа. Среди них двое пришлых, тех самых, что наши воины упустили третьего дня в горах Харшида.
– Тебе нужны они, Повелитель, эти двое?
