Книга Слёзы Шороша, страница 149. Автор книги Братья Бри

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Слёзы Шороша»

Cтраница 149

– Он ещё придёт.

– Нет, Лэоэли. Мне нужен Новый Свет с Суфусом на верхушке стремянки подле Новосветного Дерева, с Сэфэси, выкладывающей из коробки украшения для Новосветного Дерева…

– Дэн!

– Я не свихнулся, Лэоэли.

– Дэн, я понимаю тебя.

– Но если нет и больше не будет того Нового Света, который так по-доброму начинался, который так дорог мне, зачем мне какой-то другой? Если нет Суфуса и Сэфэси, зачем мне Эстеан и Эфриард?

– А я… сейчас, в этом времени, а не в тот вечер у часов, тоже зачем?

Дэниел промолчал.

Они подходили к каменному клюву. Он был приоткрыт, и в глубине его была видна расщелина. По обе стороны от клюва стояли палерардцы. На поясах у них висели мечи, а из-за спин торчали луки и стрелы.

– Лэоэли, домой возвращаешься? – спросил её один из четырёх охранников.

– Да, Гарбиард, я ухожу.

– А ты, дорлифянин?

– Дэнэд пока остаётся, – ответила Лэоэли за Дэниела. – Так решил Фелтраур.

– Гости, Дэнэд, набирайся сил.

Лэоэли остановилась.

– Дэн, завтра я тебе что-то скажу. Пообещай, что простишь меня.

– За что?

– За то, что я не сказала этого сегодня.

– Так скажи.

– Я уже решила, что сделаю это завтра. Мне кажется, так будет лучше.

– Плохие вести?

– Не спрашивай.

– Плохие вести о ком-то из моих друзей? – настаивал Дэниел.

Лэоэли отрицательно покачала головой.

– Лэоэли?

– Что, Дэн?

– Прости меня.

– Прощаю. Но и ты меня завтра простишь.

– Прощаю сегодня за завтра.

– До встречи, Дэн, – сказала Лэоэли, вошла в клюв ферлинга и исчезла.

Только Дэниел обернулся, чтобы идти обратно, как увидел Эстеан. «Ну вот я снова в плену, – подумал он. – Когда же я увижу вас?» Эстеан не шла – бежала навстречу ему…

– Проводил? – спросила она.

– Да.

– Голова не кружится?

– Нет.

Эстеан усмехнулась.

– Понимаю, тебе хочется побыть одному. А я думала, мы с тобой на лодке покатаемся. Скоро на озере много народу соберётся.

Дэниел не знал, как выйти из затруднительного положения. Он вовсе не хотел кататься на лодке и быть среди людей… и быть с Эстеан.

– Эстеан, Палерард на твоём языке означает Голубой город или, может быть, Огненноголовый город? – спросил он, чтобы словами прикрыть свой молчаливый отказ.

– Доведу тебя до дворца и оставлю одного, – скупым голосом ответила она, вместо того чтобы по обыкновению (когда для этого случался повод) рассмеяться.

– Не обижайся.

Теперь уже Эстеан, чтобы справиться с обидой, которая проскользнула по её глазам и губам, стала рассказывать:

– Много сотен лет назад Палерарда не было. Солнечную сторону Фаэтра населяли два народа, паруанцы и олеардцы. Они жили в вечной вражде меж собою и споры решали войной. Но однажды на Фаэтр обрушилась ещё одна беда, порождённая не жаждой и не волей человека: к нам пришёл тот, кого вы называете Шорошом. Он разрушил все селения обоих народов, и мало кто из людей уцелел. Правителей паруанцев и олеардцев забрал Шорош. И в это страшное время давний предок Фелтраура Далтруан, который тоже врачевал недуги, первым отказался делить людей на паруанцев и олеардцев. Он помогал всем, искалеченным Шорошом и войной. Он понимал, что люди на Фаэтре могут исчезнуть. Однажды он собрал оставшихся в живых паруанцев и олеардцев и предложил им объединиться и построить город, который бы вобрал в себя названия тех и других, – Палерард. Не нашлось ни одного человека, который посмел бы перечить ему, потому что все были благодарны ему и верили ему. Далтруан стал первым Правителем Палерарда… Но это не тот Палерард, что перед твоими глазами. Тот начали строить в другом месте. Но судьба распорядилась по-своему.

– Интересно.

– Правда?

– Да, Эстеан.

– Однажды два мальчика осмелились нарушить запрет и ступили в расщелину, через которую, как считали, на Фаэтр пришёл Шорош. Они долго не возвращались, и их друзья, знавшие об этом, вынуждены были рассказать всё взрослым. Отцы тех двух мальчиков вошли в расщелину и оказались в лесу Садорн. Через какое-то время все четверо вернулись в Палерард. Так был открыт Путь. Он принёс нашему народу благо: наших друзей дорлифян, дорлифское время, коз, грибы, ягоды, орехи, травы. В один из тех далёких дней палерардцы решили построить дворец Правителя напротив входа на Путь. И подле дворца поднялся новый город, нынешний Палерард… Что смотришь? Всё, мы пришли.

– Прости меня, Эстеан. Ты догадалась: мне и вправду хочется побыть одному. Но знай: мне с тобой хорошо. Это – правда.

– Я уже не обижаюсь, Дэнэд. И, кажется, знаю, где ты хочешь уединиться. Помнишь дорогу?

– Помню, Эстеан. Благодарю тебя.

…Дэниел закрыл за собой дверь, оставив по ту её сторону всё, что было не нужно ему теперь, оставив по ту её сторону всех, кто мешал его одиночеству, – всех. Комната камней затаила дыхание.

– Я пришёл. Я вновь в своей хижине. Я дома. Ведь может сбившийся с пути странник остановиться наконец, почувствовав, что он пришёл, и войти в хижину среди камней, которая ждала его?.. И она станет его домом. Вы не рассердитесь, если ваш дом я буду считать и своим домом?.. Вы не сердитесь… Властители Фаэтра, я знаю и вы знаете, что я не такой как вы. Прошу вас: избавьте меня от всего того, что отличает меня от вас.

Дэниел, не торопя время, зажёг все шесть светильников и остановился у стола, покрытого красной скатертью. И стал смотреть… Он смотрел то на все камни сразу, чтобы охватить и почувствовать их Мир в целом, то на отдельную вязь, сплетённую (вольно или невольно?) несколькими камнями, то на один единственный камень. Это зависело не от самого Дэниела, но от желания камней, которые звали его в тот или другой миг. Он прикасался к тому или другому камню, и выражение его лица менялось: с одним выходила лёгкая, радостная встреча (как глоток родниковой воды, когда глотнёшь и скажешь: «О, как хорошо!», ещё глотнёшь и побежишь дальше), другой нужно было просто слушать и пытаться понять, третий так и не открывал своей души, и тогда Дэниел говорил, отнимая от него руку: «Прости, давай отложим разговор».

Он любовался камнями долго-долго. Он и не думал о том, что это должно когда-нибудь закончиться. Он будто погрузился в радужный сон… в который не проникла память о Суфусе и Сэфэси, о Мэтью и Семимесе, о Савасарде и Гройорге, о Лэоэли и Эстеан, о Слезе и Слове… в который не проникла страсть что-то совершать… в который не проник вопрос «зачем всё?»… в который не проникли страхи и боль. Дэниел просто жил этой новой жизнью, и в ней не было ничего такого, что заставило бы его подумать о другой. В ней не было ничего такого, что заставило бы его оглянуться назад или обеспокоиться будущим. В ней не было ни прошлого, ни будущего.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация